Герой нашего времени - [45]

Шрифт
Интервал

– Да, да, – подтверждаем мы с газобетонным энтузиазмом.

И тут как раз входит клиент. Иола обслужит пана клиента. Надеюсь на это. Я наклоняюсь, как будто что-то ищу в ящике стола. Да. Иола обслужит пана клиента. Иола, апорт!

– Здддравствуйте, чем могу вас обслужить, пппредлагаю обслужить вас, – блеет во всей стрессовой красе Иола.

И тут пан директор решительно подваливает к пану клиенту и категорически объявляет:

– Чем мы можем вам помочь? Вы хотите положить деньги на депозит?

Пан клиент смотрит на пана директора и говорит:

– Что такое?

– Я вижу, вас интересует депозит, – говорит пан директор.

– А кто ты такой? – спрашивает пан клиент.

– Я директор этого банка, – с достоинством объявляет пан директор, а Бася умильно улыбается.

– А мне насрать на тебя, – грубо говорит пан клиент и обращается к Иоле: – Я хотел бы внести деньги.

В этот момент Бася хрюкает, нервно, по-семейному хихикая.

– Может, чайку? Кофейку? Пирожное? Семейная атмосфера способствует тому, что наши полдники полны солнца и запаха лета, а чай тоже пахнет этим самым, ну… летом.

Пан директор смотрит на Басю как на чокнутую. А у меня возникает смутное предчувствие, что все это отзовется на наших задницах. Не иначе.

среда

Дорогой дневник, как маленький мальчик, получивший двойку, я, сгорбленный и печальный, направление без болта, бреду с работы прямиком домой и думаю лишь о том, чтобы плюхнуться перед телевизором и забыться. Весь я какой-то разбитый, словно обесчлененный. Не отклоняюсь ни на миллиметр, хотя зеленые кусты манят, удобная скамейка так и притягивает, а они, буи тряпочные, сидят уже там. Сидят, комбинируют, косячки курят. Бильярд, пьянка, шум и гром. Стены клуба ходят ходуном. Фета, кокс, гуляй душа! Что-то происходит. Что-то льется. Что-то всасывается.

Пожалуйста. Первая порция бесплатно. Потрясающий судорожно-паралитический порошок из Белхатова, после которого всю неделю тебя бросает, как эпилептика-эквилибриста.

А может? Может, все-таки лизнуть, вкус почувствовать? Попробовать, сколько мела, а сколько панадола. Проверить? О нет! Ни за что! Ни в коем случае, джентльмены! Нет зимнему спорту! Долой белое безумие! Отказать! Не в этот раз! Сейчас.

Одна лишь мысль у меня: плюхнуться перед телевизором в ожидании оптимального подсоединения, широкого трансферта данных.

вторник

Кто-то вытер ноги о зеленое ковровое покрытие в нашем отделении, и на нем остались продукты собачьей жизнедеятельности отвратительного вида. Они бросаются в глаза, как неоновая вывеска. Нам это очень неприятно. Это очень неприятно Басе. Это бросает тень на доброе имя банка. Это мина под основы мировой банковской системы. Это подрывает доверие клиента.

– Мирек, – говорит Бася, – сходи в служебную и вытри это.

– Я? – спрашиваю я.

– А ты видишь кого-нибудь еще с таким же именем? – спрашивает Бася.

– А как? – спрашиваю я.

– Не знаю, – отвечает Бася, – сделай и все.

Светло-коричневое мягкое собачье дерьмо с черными точечками, которые выглядят как частицы чего-то необычного, а может, мне только кажется. Может, это просто осень острого отходняка, а звуковая дорожка – это разодранная запись псевдоэкстатической паранойи, а не оргазм твоей девушки.

понедельник

Ну, Бася сегодня довольная, даже больше чем довольная.

– Слышали? – говорит она. – Петрека уволили, точно того Петрека, не иначе того самого. А казалось, фирма будет без конца терпеть его фокусы, не притворяйтесь, будто не знаете, неисполнение служебных поручений и всякое прочее. Причиной расторжения трудового договора было несоответствие ожиданиям работодателя в части качества исполняемых работ. Смотрите теперь, хорошенько смотрите, потому что достаточно одного моего слова, одного звонка, и вылетите с работы, как пташки, кончились сладкие времена, кончилось высиживание и ничегонеделание, – суммирует она посещение отделения премногоуважаемым паном директором. – Теперь никакие «невозможно» не принимаются. Или вы реализуете заданные контрольные цифры, или мы смотрим на это с другой стороны. Больше не будет типа это невозможно, то да се. Либо мы будем сотрудничать, либо наше сотрудничество прекращается.

воскресенье

У любого из нас иногда бывает плохое настроение. Каждый хотя бы раз в жизни переживал минуты депрессии и душевного надлома.

Ну сделай что-нибудь, говорю я себе, ну не стой как столб.

Два раза повторять не потребовалось, честно и искренне признаюсь вам: меня так трясет; что я не могу стоять. Быстро! На колени! Я опускаюсь на колени. Слизать со столика остатки белой субстанции многообещающего вида. Опускаюсь на колени и вкусовыми рецепторами познаю, что на журнальном столике вместо кокоса полоска картофельного крахмала. Даже не эрзац снежка, рассыпанный для смеха каким-нибудь зловредным скотом. Я стою на коленях, спрятав лицо в ладони, страдалец, потерпевший профессиональное фиаско.

Мяу, котик, мяу, что же ты имел? Молочка чуточек, на один глоточек, а ты б еще хотел. Боже, какой тектонический отходняк!

понедельник, ранним утром

В черепушке так бурлит и кипит, что глаз дергается, точно обожженный. Супермикроинсульт. Крестный ход nach megasushi. Улица Бредвей. Сверхраскачка в люльке. А тут, как назло, понедельник. О Иисусе Назарейский! Что теперь? В таком состоянии? Каким образом? Вместо мозга мочеточники, наполненные фантазиями на тему сангигиенических установок. Помогите. Мама? Глюкоза? Двойной экстрапа-надол? Мега-биовиталь из корня женьшеня? Родимая нетрадиционная медицина? Бабушкин свекольный сок? Дедушкин огуречный рассол? Тетино молочко? Дядин кефирчик? Вычерк. Гримаса.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.