Герой нашего времени - [33]

Шрифт
Интервал

‹я чувствую жар, который возникает между нами, такой жгучий и возбуждающий›

‹я тоже это чувствую, это чудесно, вижу, что наша дружба переходит в пылкий роман, что ты на это скажешь?›


За тридевять земель есть Баб-эль-Мандебский пролив, на берегу которого находится королевство баб, мужчинам туда вход воспрещен! Но я туда, будь что будет, доберусь! Я, позвольте представиться, изможденный воздержанием рядовой сотрудник банка, который образцово обслуживает индивидуальных клиентов! Разнообразные предложения! Наиболее выгодные! Ну чего там притворяться и жеманничать. Я лечу на такие приманки, как пчела на мед или муха на навоз.

четверг

Я и оглянуться не успел, как речь пошла об этом. Как говорится, ближе к телу.

‹хочется на минутку забыться… мяу›

‹а ты придумал что-нибудь, как осуществить наше решение? Надеюсь, ты не передумал, потому что я этого не переживу›

‹каакое решение?›

(Ну скажи же! Хочу еще раз услышать.)

‹превратить дружбу в пылкий роман›

‹нет, не передумал, я полон решимости и готов›

‹может, назначим какую-нибудь дату?›

(Да, да, конечно, немедленно.)

‹дату? я человек свободный, так что никаких проблем, но ты, наверно, не можешь запросто делать, что хочешь… ну, там, муж и всякое прочее…›

(Неожиданно меня начинает преследовать видение мужа-шахтера, который отрезает мне яйца под самый корень, заодно окончательно загубив старательно отглаженные темные присутственные брюки.)

‹муж работает в три смены, я всегда смогу найти время, чтобы ненадолго отлучиться›

‹Хочешь приехать ко мне? Муж по субботам работает?›

(Муж отрезает мне яйца под корень, а потом жарит ароматную яичницу. Само собой, с лучком.)

‹ой, не дразни меня, потому что если я решусь, то вскочу в первый попавшийся поезд, естественно, в сторону Кракова и – приеду! И тогда окажется, что ты не так все это себе представлял›

‹а как?… так? ‹‹Плик: tom and jerri.gif›››

(Том энд Джерри, обуянные демоном секса, взаимоублажают друг друга. На щекотливые темы я предпочитаю говорить забавным, но выразительным языком движущихся картинок.)

‹ну, не знаю, вдруг тебя разочарует моя внешность – тебя охватит паника! – и мне придется возвращаться туда, откуда я приехала, а эта картинка, наверно, немножко чересчур? может быть, добавить к этому чуточку романтики?›

‹ну, раз хочешь романтики… ‹‹Плик: kacper.gif›»

(Добрый дух Кацпер делает нечто неприличное, устроившись между астральными конечностями мадам Кацпер.)

‹а ты дух? все говорят, что я даже очень и очень, так что, наверно, ты не сбежишь, а что касается тебя, то слышала, у тебя все на месте›

‹ну›

(Да с чего бы мне убегать от тебя, сладостная моя? Ты – смуглокожая ангелица, ты – распутная мулатка с торчащими грудями и большими, вызывающими, насмехающимися над миром сосками, ты – до предела распаленная красотка в отеле, что стоит в трехстах метрах от моря, ты спускаешься по лестнице в шубке, прикрывающей твою наготу по морковку, которую ты сейчас вонзишь туда, где у тебя сильней всего свербит, вонзишь до самой зеленой ботвы. Ты – Лилит, которая по ночам мучает в снах срамной дословностью ассоциаций в кондиционированном помещении пустого банка. Как ты можешь меня разочаровать?)

‹вижу, у тебя исчерпываются темы для разговоров со мной, о чем же тогда мы будем говорить, когда я приеду к тебе? о погоде?›

‹нам некогда будет разговаривать›

‹мы с тобой одной крови, солнышко›

‹никогда в этом не сомневался›

‹это я и хотела услышать›


В сердце и кишках весна. Взгляни, по широким улицам несут свое счастье влюбленные! Оо-оо… взгляни! Вижу! Floral fantasy late night! Она спускается по лестнице в шубке, укрывающей ее наготу до свежей двадцатисантиметровой морковки, но внизу, в холле, встречает кудесника-водопроводчика, обхотевшегося сотрудника… который… с которым… ты медленно поднимаешься в затененный красными гардинами номер, в котором ты этой ночью лежала в одиночестве на смятых алых простынях, но сейчас ты жадно стискиваешь мою руку горячими ляжками, а я…

– Мама! Ну что такое? Чего? Телефон? Кто? Хорошо, сейчас подойду… Алло! Да? Кто это? Ах, вот… До какого? Сколько? Да, могу одолжить…

Ну сволочи, жить спокойно не дают! А моя жизнь наполнилась новым светом и смыслом, я с особым тщанием моюсь и бреюсь, надеваю чистые белые носки и слежу, чтобы не запачкать трусы в окрестностях паха.

пятница

‹хочешь сюрприз?›

‹да!›

‹я смотрела расписание поездов! ›

‹получится? никаких проблем с зятем, деверем и остальными?›

(Потным, мускулистым, как обезьяна, мужем-шахтером, который требует подать на второй завтрак мой теплый мозг.)

‹в 20.30, к приходу мужа, я должна быть дома, но я же говорила тебе, что люблю действовать стремительно›

‹нормально›

(Что бы это могло значить? Наверное, только одно!)

‹ну так что? По-прежнему хочешь, чтобы я приехала?›

‹еще как›

‹если ты не придешь, я тебя найду и…›

‹убьешь меня?›

‹изнасилую, убью и съем, в такой вот очередности

‹добро пожаловать, я тоже не прочь перекусить›

‹ты хотел бы меня съесть?›

‹скорей отведать›

‹то есть ты согласен, что если ты не придешь, то между нами все кончено?›

‹полностью›

(Дают – бери. Такой шанс нельзя упустить! Передо мной возникает мистическое видение космического петуха, оплодотворяющего космическую курицу, которая сносит, как яйца, неизведанные вселенные.)


Рекомендуем почитать
Сердце в опилках

События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.


Шаги по осени считая…

Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.


Страх

Повесть опубликована в журнале «Грани», № 118, 1980 г.


В Советском Союзе не было аддерола

Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.


Времена и люди

Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.


Рисунок с уменьшением на тридцать лет

Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.