Герой гражданской войны Иван Назукин - [15]

Делегаты съезда Советов избрали Ивана Андреевича Назукина членом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета.

Иван Андреевич много думал о предстоящей работе в родном Прикамье. Как много нужно сделать! Главное — мобилизовать все силы для отпора наступающим на Каму бандам Колчака… Но вернуться в Усолье Назукину больше не пришлось.

Снова в Крым

Центральный Комитет партии не вызвал его с родины из отпуска. Может быть, забыли о нем? Теперь, будучи в Москве, он сам явился в ЦК, чтобы напомнить о себе. Сказал:

— Член партии с мая 1917 года. Матрос-черноморец. Участник революционного движения в Перми и большевистского подполья в тылу немцев в Севастополе. Был болен — вы предоставили мне отпуск. Сейчас здоров и, если нужно, могу вернуться в Севастополь…

В Крым на смену обанкротившимся немецким захватчикам шли англо-французские. Начинался первый поход Антанты против молодой Советской республики.

— Знаете ли вы, товарищ Назукин, французский или английский язык?

— К сожалению, нет. Но уверяю вас, что мы найдем общий язык с англо-французскими матросами и солдатами, как нашли его с немецкими…

Крым очень нуждался в кадрах опытных подпольных работников. В это время единого руководящего партийного центра там не имелось, что отрицательно сказывалось на работе. Особенно нужно было помочь Севастополю, всегда являвшемуся средоточием революционных сил в Крыму.

И вот Назукин, тепло простившись с земляками — делегатами съезда, остается в Москве. Его подробно знакомят с положением дел в Крыму, с опытом подпольной работы в тылу врага других партийных организаций, с имеющимися данными о настроениях в английских и французских войсках. Получив новые документы, адреса явок и пароли, он берет с собой (в чемодане с двойным дном) листовки и брошюры на русском, английском, французском языках и едет в Крым.

Через несколько дней Назукин второй раз благополучно переходит линию фронта и через бурлящую огнем восстаний против захватчиков и петлюровцев Украину добирается до Севастополя.

На этот раз Назукин, он же Иванов, одет «вполне прилично». Не совсем-то по времени, поздней осенью, но он приехал сюда… заготовлять фрукты для Харькова.

Проверяя в вагоне его документы, белогвардейский прапорщик хмыкнул:

— Тоже мне, фрукт… Крымские яблоки, груши, виноград немцы сожрали, а что осталось — доедают французы и англичане.

Заготавливать, собственно говоря, было нечего, и Назукин предпочел в Севастополе исчезнуть как агент-заготовитель. Ему больше по сердцу снова стать безработным.

Установить явки было нелегко. Не все явки в городе оказались целыми. На одной из них Назукин чуть не попался в руки полиции. Но это не испугало его. Он настойчиво продолжал трудное дело. Старые знакомства помогали, но и грозили опасностью предательства. Назукин был осторожен. Но, убедившись в надежности товарища, действовал смело и настойчиво.

Постепенно во многих местах Севастополя появились подпольные большевистские организации. Тонкой цепочкой — каждый подпольщик знает одного-двух товарищей — разрозненные организации были связаны воедино. На окраине города, в Татарской слободке, удалось провести городскую большевистскую конференцию, на которой был избран подпольный партийный комитет.

Через два дня после конференции Назукин, скрепя сердце, вновь становится заготовителем фруктов Ивановым. В этом облике удобнее было ездить по городам и районам Крыма, чтобы установить связи с местными подпольными организациями.

Смертельная опасность разоблачения и расправы грозила Иванову на каждом шагу, в каждом городе. Тем не менее задание городского комитета партии он выполнил успешно — связи были установлены.

Англо-французские оккупанты, как и немецкие, принесли трудящимся Крыма кровавый террор и беззастенчивый грабеж. На словах воспевая свою «демократию», они набрасывали на шею трудового населения новое ярмо. Упоенные победой над Германией в мировой войне, они считали себя полновластными хозяевами всего того, что было «под немцами».

Однако и новые захватчики чувствовали себя на крымской земле непрочно. Трудящиеся Крыма, ободренные ноябрьской революцией в Германии, уходом немецких войск и победоносным наступлением Красной Армии на Украине и в Прибалтике, дружно поднимались на борьбу против англо-французских войск.

В Севастополе и Балаклаве для борьбы с оккупантами были созданы боевые дружины и даже подпольный батальон. Опорой их стал союз бывших солдат-фронтовиков, который интервенты не решились распустить. Одно за другим следуют вооруженные нападения дружинников на склады, патрули, штабы и военные эшелоны белогвардейцев и интервентов. В середине января 1919 года смелое нападение на портовый военный склад в Севастополе совершила группа дружинников, которой командовал Назукин. Она захватила много винтовок и гранат. В конце января большевики Севастополя уже имели в своем распоряжении, кроме значительного количества винтовок, более 100 пудов динамита, 300 наганов, 8 пулеметов, одно орудие, 3 автомобиля-броневика и 7 грузовиков[20].

Начальник белогвардейского «осведомительного бюро» в ужасе доносил Деникину: «Деятельность большевиков принимает все большие размеры… В Севастополе выступления против отдельных чинов добровольческой армии и союзников принимают все более определенные формы. Ежедневно обстреливаются патрули и здания военных учреждений. Население продолжает вооружаться, получая оружие через рабочую дружину. Настроение их крайне большевистское»