Героин - [25]

Шрифт
Интервал

Рыжего пацана, который мне все это рассказывал, звали Христианом. Он вел себя так, как любой молокосос, который хочет быть крутым и иногда, конечно, от этого крутеет. Эта история его забавляла, потому что он смеялся в самых непристойных местах. Несмотря на это, в его глазах время от времени я ловил несколько более мягкие взгляды. Однако они были немного блуждающими и сразу же исчезали. Трудно сказать, откуда они могли взяться. Я подумал было, что Христиан меня зондирует, для того чтобы проверить, трогает ли меня эта история и мягкий ли я.

Но, скорее всего, нет. В нем, должно быть, еще таились остатки впечатлительности. Но и грубость в нем тоже была настоящей. Не та, которую он пытался показать. А та, с помощью которой он подавлял в себе остатки впечатлительности.

Это было похоже на последние вздохи умирающего тела. Как будто брюнет боролся с плюшевым мишкой, который постоянно пытался выбраться на поверхность.

Я поставил им пиво, когда покупал себе второе. После третьего мы стали ходить по микрорайоновским магазинчикам, которых тут было вполне достаточно. Собралась довольно большая группа пацанов, и я понял, что Христиан пользуется здесь определенным авторитетом.

Около двух часов в районе появился какой-то пожилой мужчина в черном плаще, седой, с очень бледным носом. Я принял участие в охоте на него. Пацаны швыряли в него бутылками, но не для того, чтобы его обидеть, а для того, чтобы напугать. В конце концов, ему удалось спрятаться между березами. Оказалось, что это был так называемый советник. Его все дружно ненавидели, потому что он постоянно советовал ребятам и их матерям, как парковать автомобиль, как поливать цветы на балконе, чтобы не капало на соседей, что делать с собственной квартирой, работой и жизнью вообще.

Потом пацаны ушли, а я остался наедине с Христианом и брюнетом, которого вообще-то звали Кшишеком. Я хотел поговорить с ними более доверительно и спросил Христиана, чем занимается его отец.

В ответ я получил по носу так, как никогда до сих пор не получал — даже от Роберта. Наверное, выражение моего лица несколько изменилось. Я попытался узнать, в чем дело, но получилось у меня немного пискляво. Христиан куда-то ушел. В конце концов, у Кшишека я узнал, что в этом микрорайоне живут только одинокие матери с детьми.

Потом Кшишек тоже ушел, а я сел на бордюр и, глядя в небо, пытался остановить носовое кровотечение. Я надеялся, что в этом микрорайоне пацан, торчащий возле газона с окровавленным носом, — настолько же нормальное явление, как куст шиповника. Крики «Марцин!» перестали раздаваться. Вдруг в микрорайоне начало появляться множество женщин, возвращающихся с работы, Активная деятельность понемногу приостанавливалась, когда матери массово возвращались домой.

Сейчас еще рано, и мне нечего бояться. Вечером придет Роберт, но я не боюсь, потому что сегодня вторник и я могу курнуть. Я буду целовать его с таким сладостным спокойствием. В последний раз это его тоже не возбуждало, а успокаивало, У меня, наверное, есть дар — мои поцелуи успокаивают, вместо того чтобы возбуждать. Там, где я целую, не остается никаких следов, и ничто не раздражает Роберта. Под моими губами исчезают большие синяки, которые я нашел у него на плечах.


Я выискиваю самые чувствительные места для поцелуев, чтобы он еще сильнее почувствовал, что каждый мой поцелуй — это порция тепла.

Но это будет вечером, а сейчас меня ожидает кое-что, возможно, еще более сладкое. Я выхожу из дома и после продолжительных блужданий, которые меня слегка умиляют, нахожу остановку. Я плавно проникаю в теплый, урчащий автобус, в котором меня покачивает в темноте, потому что глаза мои закрыты. Я еду в свой старый дом. Это длится два часа, и все это время во мне переливается что-то густое, сладостно массирующее изнутри не только каждый кубический сантиметр моего тела, но и каждую мысль. Так бывает, когда ты становишься одним большим, сильным и добрым чувством. Каждый должен этим стать.

Приехав, я иду домой через лес, а потом наблюдаю за ним из-за ветвей. На протяжении часа ничего не происходит, и мне очень хорошо. Потом мне приходит в голову, что возможно никого нет дома, Кася, наверное, в университете. Ребенок — с мамой в кафешке родителей. У меня есть ключ, я его не выбросил. Если они поменяли замки, то я только постою под домом.

Оказывается, что они поменяли-таки замки, но забыли про гараж. Из бетонного подземелья можно пройти по коридору в кухню, в которой недавно выключенная духовка излучает тепло и интенсивный запах шарлотки.

Увидев меня, собаки просто сходят с ума. Кика облизывает мне руки, а Гетман — настоящий теленок — ложится на спину, как маленький щенок. Я должен ему почесать животик. Даже если бы он не попросил, я бы сам лег под него, чтобы это сделать.

— Габриэлечка, Габриэлечка! — вдруг послышалось из-за стены. Кто-то там медленно перемещается в тапочках.

Как всегда в случае подобной опасности, появляется что-то похожее на приятную отрешенность, как перед сладким сном. Я забыл о бабушке. Она никогда не выходит из дома, хотя, собственно говоря, можно не переживать — она наверняка закрыта на ключ. Они всегда ее закрывают, когда уходят, потому что бабуля, предоставленная сама себе, способна на множество странных выходок. А сейчас она, должно быть, увидела меня из окна, когда я заходил во дворик. Наверное, она целый день сидит у окна.


Рекомендуем почитать
Золотая струя. Роман-комедия

В романе-комедии «Золотая струя» описывается удивительная жизненная ситуация, в которой оказался бывший сверловщик с многолетним стажем Толя Сидоров, уволенный с родного завода за ненадобностью.Неожиданно бывший рабочий обнаружил в себе талант «уринального» художника, работы которого обрели феноменальную популярность.Уникальный дар позволил безработному Сидорову избежать нищеты. «Почему когда я на заводе занимался нужным, полезным делом, я получал копейки, а сейчас занимаюсь какой-то фигнёй и гребу деньги лопатой?», – задается он вопросом.И всё бы хорошо, бизнес шел в гору.


Чудесное. Ангел мой. Я из провинции (сборник)

Каждый прожитый и записанный день – это часть единого повествования. И в то же время каждый день может стать вполне законченным, независимым «текстом», самостоятельным произведением. Две повести и пьеса объединяет тема провинции, с которой связана жизнь автора. Объединяет их любовь – к ребенку, к своей родине, хотя есть на свете красивые чужие страны, которые тоже надо понимать и любить, а не отрицать. Пьеса «Я из провинции» вошла в «длинный список» в Конкурсе современной драматургии им. В. Розова «В поисках нового героя» (2013 г.).


Убить колибри

Художник-реставратор Челищев восстанавливает старинную икону Богородицы. И вдруг, закончив работу, он замечает, что внутренне изменился до неузнаваемости, стал другим. Материальные интересы отошли на второй план, интуиция обострилась до предела. И главное, за долгое время, проведенное рядом с иконой, на него снизошла удивительная способность находить и уничтожать источники зла, готовые погубить Россию и ее президента…


Северные были (сборник)

О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.


День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


Чужая бабушка

«А насчет работы мне все равно. Скажут прийти – я приду. Раз говорят – значит, надо. Могу в ночную прийти, могу днем. Нас так воспитали. Партия сказала – надо, комсомол ответил – есть. А как еще? Иначе бы меня уже давно на пенсию турнули.А так им всегда кто-нибудь нужен. Кому все равно, когда приходить. Но мне, по правде, не все равно. По ночам стало тяжеловато.Просто так будет лучше…».


Ты можешь

«Человек не должен забивать себе голову всякой ерундой. Моя жена мне это без конца повторяет. Зовут Ленка, возраст – 34, глаза карие, любит эклеры, итальянскую сборную по футболу и деньги. Ни разу мне не изменяла. Во всяком случае, не говорила об этом. Кто его знает, о чем они там молчат. Я бы ее убил сразу на месте. Но так, вообще, нормально вроде живем. Иногда прикольно даже бывает. В деньги верит, как в Бога. Не забивай, говорит, себе голову всякой ерундой. Интересно, чем ее тогда забивать?..».


Жажда

«Вся водка в холодильник не поместилась. Сначала пробовал ее ставить, потом укладывал одну на одну. Бутылки лежали внутри, как прозрачные рыбы. Затаились и перестали позвякивать. Но штук десять все еще оставалось. Давно надо было сказать матери, чтобы забрала этот холодильник себе. Издевательство надо мной и над соседским мальчишкой. Каждый раз плачет за стенкой, когда этот урод ночью врубается на полную мощь. И водка моя никогда в него вся не входит. Маленький, блин…».


Нежный возраст

«Сегодня проснулся оттого, что за стеной играли на фортепиано. Там живет старушка, которая дает уроки. Играли дерьмово, но мне понравилось. Решил научиться. Завтра начну. Теннисом заниматься больше не буду…».