Героический рейд 20-й - [11]
Без устали строчили наши раскаленные докрасна пулеметы. Сражение за город шло уже несколько часов, а бой не утихал, а нарастал.
В этот момент мне позвонил с переправы командир 1-го мотострелкового батальона капитан Пинаев и сообщил, что немцы открыли сильный огонь из артиллерии и минометов по его батальону и под прикрытием огня направили к нашему берегу 12 моторных лодок с автоматчиками.
Стало ясно, что сражение развернулось и за переправу. В долине Дона с шипением и треском падали вражьи снаряды и мины у наших траншей и дзотов, поднимая в воздух столбы дыма, пыли и огня. Некоторые из них не долетали до берега и падали в Дон, вздымая в небо фонтаны воды. Но пулеметчики и артиллеристы ПТО батальона, прильнув к прицелам, не открывая огня, зорко следили за приближающимися лодками фашистов. Они давали им возможность ближе подойти к берегу, чтобы бить наверняка. И когда была подана команда открыть огонь, смерчем забурлила вода вокруг немецких лодок. Падали в Дон скошенные огнем гитлеровцы, пошли ко дну одна за другой сразу три разбитые лодки. Барахтались в воде раненые десантники. А многие из них уже захлебнулись донской водичкой и больше не пройдут по калачевской земле к Сталинграду.
За участок переправы, где находился мой заместитель подполковник Гаврилов, я меньше всего волновался и был уверен, что гитлеровцам не удастся захватить плацдарм. Красноармейцы и командиры ни на один шаг не отойдут назад, хотя бы смерть стояла перед ними. Но в городе дела сложились трудные. Противник, несмотря на большие потери, все лез и лез в атаки, подбрасывая резервы, тесня наши подразделения по улицам Калача к центру. И к 14 часам ему удалось захватить половину города (старый Калач). Но дальше у противника не хватило сил двигаться вперед, так как он понес раза в четыре больше нас потерь.
Закрепились и наши части на этом рубеже, приводя себя в порядок, хотя бой еще кипел в тылу у врага на островке севернее моста. Фашисты буквально засыпали осколками снарядов и мин каждый сантиметр островка. Защитников островка осталось уже немного, погибли все командиры, но этот кипящий огнем клочок земли жил и наводил страх на гитлеровцев. А командовал небольшой кучкой бойцов ранее посланный мною местный милиционер Кривоножкин. Он с честью выполнил задание и удержал островок до нашего прихода.
Воспользовавшись передышкой, мы немедленно из роты автоматчиков и роты разведчиков создали резервный кулак под командованием командира роты автоматчиков бесстрашного лейтенанта Ивана Трофимовича Шваабе. Артиллеристам 76-мм пушек артдивизиона капитана Василия Узянова и командиру 45-мм орудий ПТО старшему лейтенанту Александру Петровичу Егорову (впоследствии Герою Советского Союза), было дано указание двигаться в боевых порядках мотострелковых контратакующих батальонов для стрельбы прямой наводкой не только по танкам, но и живой силе врага.
Тут же были посланы в боевые подразделения политработникиз М. Д. Дегун, Г. С. Заварзин, Д. Л. Мушкаев, А. Н. Осипов, М. М. Ковалев, В. Г. Вербенко, Борисов и Комаров. Они должны были рассказать бойцам о прошедшем бое и его героях и вдохновить бойцов на решительную контратаку. За время двухчасовой передышки комсомольский вожак, старший лейтенант В. В. Мамаев, сумел побывать во всех подразделениях, мобилизуя комсомольцев для предстоящей схватки. Вместе с ним проводили беседы с молодыми бойцами члены комсомольского бюро бригады: младший лейтенант Козырев, сержанты Залевский, Красий, Горяев и другие.
>В. П. Узянов, бывший командир артдивизиона.
Воспользовались передышкой и хозяйственники. Они успели накормить горячей пищей весь личный состав бригады.
И вот настало время решительной контратаки. Дрогнула, раскололась тишина. Заработали пушки и минометы. Заговорили скороговоркой пулеметы, затрещали автоматы, пошли в ход гранаты. Мотострелки стремительно бросились вперед. То там, то тут на улицах Калача слышалось «ура!» Кровопролитные схватки шли за каждый дом, сарай и улицу. Бесстрашно, как богатыри, плечом к плечу дрались рядом русский Николай Степанов и украинец Александр Ефимчук, татарин Хамат Ганеев и таджик Хаджимуратов, узбек Акрам Алимов и чуваш Мамаев и солдаты других национальностей. Наша бригада была как одна семья. Все это понимали хорошо. На самых опасных местах схваток, показывая пример отваги и героизма, были коммунисты и комсомольцы. У них была только одна привилегия — быть в бою впереди всех и драться лучше других. Беспартийные командиры и бойцы, верные своему долгу Родине, не зная страха, следовали примеру коммунистов и комсомольцев. Фашисты столкнулись с железной волей, стойкостью и отвагой советских воинов, проявлявших массовый героизм. Многие раненые бойцы и командиры не покидали поле боя.
Отважно дрался расчет орудия, которым командовал комсомолец сержант Вячеслав Екшин, наводчик Макушевский и артиллеристы Василий Ромах и Сергей Чуйкин. Они под градом пуль и осколков мин противника, находясь в боевых порядках подразделения, на руках перекатывали орудие с одного места на другое, более опасное, расстреливая картечью немецкую пехоту, и осколочными снарядами уничтожали огневые точки врага, мешающие продвижению вперед мотострелкам. Им всеми силами старались помочь бойцы, поднося снаряды с тыловых складов. Щит орудия был весь исковеркан осколками и пробит крупнокалиберными пулями. Был уже тяжело ранен Сергей Чуйкин и наводчик Макушинский, но орудие продолжало вести огонь, нанося гитлеровцам большие потери. И никто из артиллеристов до конца боя не вышел из строя.
