Героический эпос народов СССР. Том 1 - [66]

Ты лучшим из нартов считался всегда,

Ужели теперь ты погибнешь бесславно?

Взгляни-ка сюда:

Огромные бревна уносит вода,

Тебя же поднимет подавно!

Садись на бревно, для воды не тяжел,

Домой поплыви ты дорогой речною".

Тот голос в сознание нарта привел:

"Да что это вправду со мною?

Пора мне вернуться давно!"

И в реку свалил он бревно.

И сам на бревне он уселся с ружьем за спиною,

А рядом сложил он убитую дичь.

Звенел в его сердце таинственный клич,

И вот на бревне по реке

Поплыл он, поплыл понемногу,

Все время во влажном держа холодке

Распухшую ногу.

Почуяли братья тревогу,

Стоят и глядят: не покажется ль брат?

В назначенный срок не пришел он назад!

Один из них вышел тогда на дорогу,

А нарт Кятаван по реке на бревне

Уже приближался к родной стороне.

Боясь, что, теченьем влекомо,

Бревно уплывет мимо дома,

На помощь позвал он, от боли совсем ослабев,

И голос протяжный звучал, как напев:

"Уа, рарира, райда, раша!"

Услышала крик Сатаней:

"Эй, кто-то плывет,

Да это же брат вас на помощь зовет,

О дети, спасите его поскорей!"

Тут нарты к реке побежали стремглав.

Бревно повернулось, лежало уже на мели.

"Скажи, Кятаван, что с тобой?" - закричав,

Пошли и на берег пловца понесли.

Увидели: весь он распух.

"Скажи, Кятаван, что с тобою?"

"Пришла моя смерть, я ужален змеею,

И гаснет мой дух".

Домой понесли они брата в печали,

Потом человека послали

За мудрой седой Аиргав:

Старуха людей исцелила немало,

Она от болезни любой врачевала.

Недуг Кятавана узнав,

Старуха присела к больному

И свой заговор повела по-чужому.

Страдал Кятаван. От недуга совсем ослабел он.

Слова повторял он, которые пел он,

Когда его вниз уносила вода:

"Уа, рарира, райда, раша!"

Вполголоса братья ему подпевали тогда,

Они полагали,

Что песня от боли спасет, от вреда,

От горькой печали,

И вторили брату, желая развеять болезнь:

"Уа, рарира, райда, раша!"

С тех пор среди нартов рожденная песнь

В народе жива.

Поэтому нет у абхаза

Ни песни, ни сказа,

В которых не слышатся эти слова:

"Уа, рарира, райда, раша!"

Узнайте о том, как тростник-ачарпын

Стал музыкой нартских вершин и долин.

В горах Кятаван находился со стадом.

Жарой истомленный дневной,

На камне прилег он с овечками рядом,

Сморил его зной.

Когда погрузился он в дрему,

Во сне головою поник,

Рассыпались овцы по лугу большому,

Ломая тростник:

То был ачарпын, только здесь он и рос!

Тут кто-то над спящим слова произнес:

"Эгей, Кятаван, что с тобой, нартский брат?

Заснул, головою не вертишь,

Не жди ты, пока твои овцы съедят

Все то, чем себя обессмертишь!"

Вскочил Кятаван, посмотрел на овец:

Ломают, едят ачарпын.

Все заросли съедены были вконец,

Остался лишь корень один.

Вбежал он в средину, овец разгоняя,

Он срезал тот корень пастушьим ножом

И долго стоял, озираясь кругом,

Что дальше с ним делать, не зная.

Внезапно схватил этот корень баран,

Но дернул рукой Кятаван,

Чтоб корень барану тому не достался.

На корне зубов отпечаток остался,

Когда он сломался,

И сдавленным верхний конец оказался.

Подул в этот полый тростник ветерок -

Пройти не сумел он, хотя и пытался,

Но чудпые звуки оттуда извлек:

Пленительный голос раздался.

Был нарт Кятаван поражен.

Ножом понадрезав с обеих сторон,

Он дупул в ту дудку, что стала свирелью;

Пастух заиграл в первый раз,

И песня его разлилась по ущелью.

С тех пор на свирели играет абхаз,

И песня о нартах великих звучит величаво,

И в мире бессмертна их слава.

Гунда Прекрасная

У ста братьев нартов была одна-единственная сестра. Звали ее Гунда, а за красоту несравненную прозвали Прекрасной. Говорили, что она похожа на богиню. Во всяком случае, в крови Гунды, несомненно, таилась божественная сила.

Нарты горячо любили сестру свою, воспитывали с большим тщанием, берегли и холили. Жила она в хрустальной башне. Ноги ее никогда не касались земли. Все, что бы ни пожелала Гунда, подавалось ей прямо в руки - и без промедления.

Братья кормили сестру только костным мозгом дичи. Тело девушки было подобно свежему сыру - белым и нежным. Кожа отсвечивала, точно зеркало. Не может описать Гунду язык человеческий. Молодые люди севера и юга, прослышав о красоте сестры нартов, домогались руки Гунды, бились друг с другом и погибали.

- Излишняя красота очень вредна, - решила Гунда Прекрасная и перестала следить за собой, чтобы меньше отличаться от остальных женщин. Переоделась она в простое, залатанное платье, разлохматила свои золотые волосы.

- Что с тобою? - удивились братья. - Ты хочешь опозорить нас? Приведи же себя в порядок.

Гунда отвечала так:

- Пожалуй, лучше будет, если покажусь я людям неряхой. Боюсь, что красота моя доставит вам много неприятностей. Не хочу навлекать беду.

- Кто посмеет тронуть тебя? - вскричали братья и стали просить ее снова стать прежней, Прекрасной Гундой.

Братья отправились на охоту, а пока они охотились на туров и оленей, Гунда нарядилась в лучшие одежды, причесалась и умылась молоком. И встретила братьев сияющая.

- Я исполнила вашу просьбу, - сказала Гунда братьям, - но смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть об этом.

Не обратили нарты внимания на эти слова. А Гунда намекала на невесток, ненавидевших ее за красоту и всеобщее почитание. И когда однажды братья уехали на охоту, жены их наготовили разных кушаний. Зажарили молоденьких курочек и индюшек, цесарок и уток, мясо серны и медвежье мясо, отварили телячьи лопатки, а из свежего сыра и муки сварили айладж - тягучую мамалыгу, неописуемо вкусную. И тогда средняя из жен поднялась в хрустальную башню и обратилась к Гунде с такими словами: