Герои в красных галстуках - [44]

— Все ясно. Можешь оставаться, герой!

В детском доме, куда попал Жора, было неплохо. Но оставаться в нем он и не думал. И однажды, улучив момент, убежал, перебрался по наведенному мосту через Дон и очутился на правом берегу. Отправившись вниз по реке, он добрался до села, где в обороне стояла одна из частей 240-й стрелковой дивизии. Попал он к артиллеристам.

Солдаты радушно приняли мальчика. Он помогал им чистить картошку, носить дрова, ухаживать за лошадьми. Жора выполнял любую работу, лишь бы остаться при части. В конце концов по просьбе всей батареи Денисьев был принят в 836-й стрелковый полк. Его одели в военную форму, поставили на все виды довольствия и вручили красноармейскую книжку.

Прошло несколько месяцев. Воронежский фронт на сотню с лишним километров отодвинулся на запад и юго-запад. Позади остался Воронеж, Нижнедевицк, станция Касторная и многие воронежские и курские хутора и села. В наступательных боях дивизия вышла на Курский выступ и укрепилась на оборонительных позициях.

Суровая фронтовая жизнь изменила Жору. Он возмужал, посерьезнел. В движениях уже не было мальчишеской суетливости. Жора был связным. Хорошо ориентируясь на местности, он скрытно и бесшумно пробирался через трудные участки и вовремя доставлял на КП батальона нужные сведения, за что не раз получал благодарности командиров. Изредка во время боя ему разрешали выполнять роль подносчика снарядов.

— С нашим сынком не пропадешь, — не раз говорили заряжающие. — Ни секунды простоя.

Как-то при разговоре капитан Капралов спросил Жору:

— Ты долго думаешь в пионерах быть?

— Как быть?! — не понял мальчик.

— Да так… Не пора ли в комсомол вступить?

— А примут? Ведь мне всего тринадцать лет…

— Я думаю, примут. Парень ты боевой. Так что пиши заявление. Я поддержу.

Через несколько дней Денисьева вызвали на комсомольское собрание, которое состоялось в блиндаже. Комсомольцы батареи единодушно поддержали его кандидатуру. И вскоре Жоре был вручен комсомольский билет.

…После разгрома гитлеровцев на Курской дуге и стремительного наступательного марша 240-я дивизия, в которой служил Жора, вышла к Днепру, форсировала его и закрепилась на правом берегу для наступления на Киев. Шестого ноября, в канун праздника Октября, Москва громом орудийного салюта возвестила всему миру об освобождении столицы Украины. 240-я дивизия получила название Киевской, многие Жорины однополчане были награждены орденами и медалями, а сыну полка в красноармейскую книжку была вписана благодарность Верховного Главнокомандующего. Получил он и награду — медаль «За боевые заслуги» — за подвиг у города Фастова. А было вот что.

Полковая батарея Капралова отражала яростные атаки противника. Прямым попаданием из вражеского танка одно орудие было разбито, и весь расчет погиб. Комбат приказал Жоре передать командиру другого орудия приказ сменить позицию. Тот выполнил поручение и вернулся обратно. В это время враг ввел в бой новые танки. Ему удалось отрезать пехоту батальона и обрушить огонь на артиллеристов. Батарейцы прямой наводкой стали в упор расстреливать танки и вражеских автоматчиков. В разгар поединка из орудийного расчета старшего сержанта Овчинникова сразу выбыли два бойца. Стало некому подносить снаряды.

— Сынок, помогай! — крикнул Жоре командир орудия.

Не обращая внимания на свист пуль, разрывы мин и снарядов, Жора без отдыха подносил и подносил боеприпасы артиллеристам. А когда те меняли позицию, то хватался за лафет и помогал катить пушку на новое место.

До подхода подкрепления отважным артиллеристам удалось уничтожить еще три танка и много гитлеровцев. Враг отступил. За это участие в бою Жора и получил первую правительственную награду.

Так с боями, оставляя позади сотни и сотни километров освобожденной от фашистов земли, младший сержант Денисьев вместе с артиллеристами мартовским днем сорок четвертого года пересек государственную границу и ступил на румынскую землю. Сын полка уже был разведчиком-артиллеристом. Вместе со взрослыми он не раз пробирался в расположение врага, засекал огневые точки противника и иногда сам вел корректировку огня своей батареи. Особенно он любил ходить в разведку с сержантом Колей Хлы-бовым, молодым парнем, прибывшим в батарею пз госпиталя.

— Главное, Жоржик, не пасовать. Смелость города берет, — поучал тот юного разведчика. — Фрид сам трус, особенно ночью. — И Николай рассказывал какой-нибудь эпизод из своей богатой боевой биографии.

Однажды в разгар боев в отрогах Карпат в батарею прибыл связной и, разыскав Денисьева и Хлыбова, передал им приказание командира батальона срочно прибыть в штаб.

В землянке их уже ждали. Кроме комбата и начальника штаба собрались командиры противотанковых батарей был здесь и капитан Капралов. Увидев его, Жора пробрался к Михаилу Васильевичу и шепотом спросил:

— Что-нибудь важное?

— Важное. Сейчас узнаешь.

— Кажется, все в сборе, — окинув взглядом присутствующих, сказал комбат. — Попрошу всех поближе…

Когда все сгрудились у разложенной карты, комбат показал пальцем на безымянную высоту и пояснил:

— Здесь сильное укрепление врага. Много огневых точек. Есть артиллерия. Подступы заминированы, а перед траншеями — проволочное заграждение. Перекрестный огонь не дает нашим развить наступление. Из четырех посланных разведчиков трое не вернулись назад. Мы решили послать выявить огневые точки наших опытных разведчиков — Денисьева и Хлыбова. Уверен, что они выполнят задание…