Герои в красных галстуках - [42]
Вдали тяжело ухнуло и, будто речная гладь, упруго заколебалась земля. Ухнуло еще раз. И еще, еще. Это под Шяуляем — перешли в наступление части дивизии. Туда и торопится с боеприпасами и продовольствием их колонна.
Алешка оглядывается — от последнего поворота его отделяет уже с полкилометра, а второй машины все еще не видно.
«Ничего, нагонят. Уж если…» — Додумать он не успевает. До слуха доносится непонятное стрекотание. Алешка сбавляет газ, вслушивается — треск уже отчетливей.
Впереди — развилка. «Студебеккер» притормаживает. И тут же из-за темно-зеленой стены сосен на развилку вылетает и, повернув, мчит навстречу мотоцикл с черно-белыми крестами.
Алешкина растерянность длилась не больше секунды. В следующую он рванул ручку тормоза и, схватив винтовку (она всегда лежала рядом на сиденье), кинулся на дорогу, загородил ее, выставив вперед оружие.
Немец проехал еще несколько метров. И Алешка, готовясь нажать на спусковой крючок, закричал отчаянно громко:
— Стой! Стой!.. Хальт!
Мотоцикл замер. Немец, будто игрушка-дергунчик, вскинул разом обе руки. Алешкины пальцы впились в винтовку.
«Стрелять или не стрелять?.. Сколько их еще там? Двое, трое — если разведка, а если целая колонна — с бронетранспортерами или даже танками? А у нас на все девять машин — шесть винтовок да два автомата… Может, выстрелить и поскорей развернуть машину предупредить товарищей?».
Алешка напряженно прислушивается — нет, кроме далеких взрывов, ничего не слышно. Немец делает какое-то еле приметное движение, и Алешка снова наводит на него винтовку, взмахами ствола показывает: слезай. И тот, не опуская рук и не сводя глаз со странного маленького русского, что-то быстро-быстро лопочет и соскакивает с седла на дорогу.
Ну вот наконец и свои. Выскочили из кабин, окружили мотоцикл и пленного. Кто-то выхватил из коляски автомат, кто-то сдернул с немца каску со словами: «Теперь уж спасать голову ни к чему…» — и умолкли. Алешка, как и все, с удивлением смотрел на взъерошенные, неправдоподобно рыжие волосы мотоциклиста.
— Ну, брат Алексей, и фрица ты заарканил — не простого, огненного…
Незамысловатую шутку эту товарищи скоро припомнили вновь — пленный оказался не простой птицей, его затребовали в штаб дивизии. А на Алешкиной гимнастерке рядом с первой появилась вторая серебристая медаль со скрещенными винтовкой и клинком.
В 1945 году к ним прибавилась третья — «За взятие Кенигсберга». Позади остались десятки освобожденных городов, впереди начиналась Германия. Там, под Штеттином, Алешку и его старших боевых друзей ждала ликующая, пьянящая, как сама весна того незабываемого года, весть о Победе.
Алексей Стефанович Борзых сейчас живет и работает на родной Белгородщине, в поселке Скородное.
П. Грабор
Сын полка
— Денисьева, твой дом горит!..
Жорка стремглав выскочил из подвала и увидел, как из-под кровли струйками пробивался дым. «Зажигалка попала», — промелькнуло в голове. Забежав в сарай и схватив брезентовые рукавицы отца, Жорка кинулся к водосточной трубе.
— Витька, айда за мной! — на ходу крикнул он брату-близнецу и полез вверх. Витька поспешил за ним.
Ребята быстро вскарабкались на крышу и распахнули чердачную дверь. Едкий дым и появившиеся язычки пламени преградили им дорогу. Пока Витька боролся с огнем, засыпая его песком, Жорка ловко схватил одну, потом другую маленькую зажигательную бомбу и выбросил их наружу. Потом поспешил на помощь брату. Вскоре им удалось ликвидировать пожар. Взлохмаченные и перепачканные сажей, ребята победителями спустились вниз, где их ждала испуганная мать.
— Вы что, сгореть захотели? — запричитала она.
— Не бойся, мама, — ответил Жорка. — Это совсем не страшно…
Когда фронт приблизился к городу настолько, что со стороны Дона стали явственно слышны орудийные выстрелы, по улице Орджоникидзе, мимо Жоркиного дома, к Чернавскому мосту потянулись вереницы беженцев и отступающие части. И, глядя на них, Жорка вспоминал отца, который в первый день войны ушел добровольно на фронт и, судя по письмам, сражался где-то под Ленинградом. Жорка и другие ребята выходили из дому и поили уставших от июльской жары воинов. Чем еще они могли помочь им? Так продолжалось несколько дней. А однажды, когда Жорка и Витька вышли на улицу, их встретила пустынная мостовая и какая-то гнетущая тишина. Лишь гарь от пожаров окутывала город. Казалось, все вокруг вымерло.
— Жор, пойдем ребят поищем, — предложил Витька. И братья отправились на соседние улицы. Они миновали улицу Карла Маркса и выбежали на Алексеевскую. Их глазам предстала страшная картина: вместо домов, недавно стоявших тут, груды камня, а возле здания райвоенкомата убитые. Ребята услышали тихий стон. У стены сгоревшего дома увидели двух лежащих на земле бойцов. Один из них с трудом приподнял голову, посмотрел на мальчишек и запекшимися губами тихо промолвил: «П-и-т-ь…» Напоив раненых, они предложили им перебраться в более безопасное место.
