Герои Сталинградской битвы - [134]

На машинах бойцов 284-й стрелковой дивизии довезли до берега Волги, где они погрузились на баржи. К пяти утра 22 сентября 1942 года, без потерь, вся дивизия переправилась на правый берег в огненный Сталинград. Этой дивизии, которой командовал подполковник Н. Ф. Батюк, суждено было сыграть важную роль в битве за город.

Генерал Н. И. Крылов, начальник штаба 62-й армии, в ряды которой влилась свежая дивизия, в своих воспоминаниях писал: «О своей дивизии Батюк доложил: укомплектована и вооружена хорошо, численный состав — десять тысяч, в том числе три тысячи матросов с Тихого океана, Балтики и Черного моря (среди черноморцев были и участники обороны Одессы). Перед последним переформированием дивизия отличилась под Касторной… Армия получила превосходную, выдающуюся по стойкости и боевому упорству дивизию, которая в битве за Сталинград заслужила гвардейское Знамя».

В первом же бою батальон, в котором воевал Зайцев, выбил немцев из поселка нефтебазы. Полк в это время вел бои в районе оврага Долгий, у метизного завода и на высоте 102,0 — Мамаевом кургане. В овраге Долгом части 284-й дивизии установили локтевую связь с пулеметной ротой 13-й гвардейской стрелковой дивизии, которая вела кровопролитные бои за центр города. В своих заметках Василий Зайцев отмечал: «Солдатские окопы облетела весть о героической обороне «Дома Павлова», где сражался русский воин Павлов, украинец Глущенко, грузин Мосияшвили, абхазец Цукба, таджик Турдыев[102] и другие боевые друзья. Передавали, будто Павлов, командуя в бою своим «гарнизоном», приговаривал: «Огонька, ребятки, побольше, чтоб фашисты не забыли, чья эта улица, чей этот дом…».

В ходе тяжелых боев на территории метизного завода Зайцев был ранен в ногу. Когда после боя командир роты приказал бойцам отдыхать, Василий, пытаясь скрыть ранение, сказал, что останется на позиции. Однако командир догадался, в чем дело. Увидев, что боец ранен, он осмотрел рану, при этом пришлось разорвать штанину на ноге у Зайцева, после чего извлек торчавшую из нее пулю, обработал место ранения, использовав ампулу с йодом, и перевязал ногу.

В записях Зайцева есть строки, проливающие свет на то, откуда черпали силы защитники Сталинграда: «Бой утих, передышка. Разглядываем развалины завода: груды кирпича, скрученные металлические балки. И вдруг вижу — девочка. Маленькая, худенькая, лет двенадцати. Ее тоненькие ножки до крови исцарапаны, синее платье, явно с чужого плеча, разорвано, красные ботинки, тоже рваные, надеты на босу ногу. Девочка идет впереди раненых солдат, ведет их куда-то. В развалинах мы видели много тропок и гадали, куда они тянутся. С треском разорвалась мина, веером разлетелись осколки и мелкие крошки кирпича. Тут же защелкали разрывные пули. Но девочка продолжала шагать так, будто ничего не замечала. Я падаю за пулемет, нажимаю гашетку, открываю ответный огонь в сторону фашистов. Девочка эта запомнилась мне навсегда. В подвале, за толстой дверью был небольшой госпиталь, где оказывали помощь раненым».

На железной дороге, проходящей вдоль метизного завода, за цеха которого вновь разгорелись жаркие бои, стоял подбитый бронепоезд. Зайцев получил приказ отправиться на разведку. Место для ведения разведки, так называемая «лежка», было выбрано очень удачно. Оно находилось в паровозе этого бронепоезда. Маскировка, выслеживание позиций противника напомнили Василию охоту с его любимым дедом, отцом и Максимом в уральской тайге. Это было то, что он хорошо знал и умел с детства. Оценив свою позицию, он понял, что если как следует замаскироваться, можно было бы вести отсюда прицельный огонь по гитлеровцам, оставаясь незамеченным. Тогда и пришла ему мысль стать снайпером.

Зайцев поделился своими наблюдениями и мыслями с командиром батальона Котовым, который решил, не откладывая, проверить его стрелковый навык. В 300 метрах от наших позиций находились немецкие блиндажи. Котов приказал Зайцеву подготовиться и открыть огонь по врагу. Первый же выстрел — немец упал, затем второй, третий… Меткую стрельбу Зайцева поддержал огонь батальона. Комбат понял, что из этого стрелка будет толк.

К этому времени в батальоне остался только один снайпер — Колентьев, к нему на стажировку и отправили Зайцева. До этого Василий Григорьевич стрелял только из берданки да трехлинейной винтовки Мосина, которая хоть и была хорошим оружием, но не снайперским. Нужно было учиться, тренироваться стрелять из винтовки с оптическим прицелом, по-настоящему овладевать снайперским искусством. Закон снайпера: «Увидел — уничтожил». Оптика облегчала прицеливание, позволяла стрелять с высокой точностью на большом расстоянии, давала значительную светосилу, позволяющую стрелять при закате солнца, на рассвете, в лунную ночь, туман, снегопад, но она же давала увеличение, к которому также нужно было привыкать. Колентьев обучал Зайцева особым снайперским навыкам: «До сих пор ты стрелял по любому фашисту. А снайпер — стрелок особый, его основная задача — уничтожить в бою наиболее важные цели: вражеских командиров, снайперов, наблюдателей, орудийные и пулеметные расчеты, экипажи остановившихся танков и низко летящие самолеты. Он должен отыскивать трудную цель, которую обычный стрелок не сразит. А иначе тогда зачем снайпер нужен? Да, надо уметь хорошо маскироваться, наблюдать, выслеживать врага. Ты ведь охотник, должен понимать это. Иногда сутками охотишься, бой кипит, над головой летят снаряды, а ты лежишь, ждешь, пока появится твоя цель. Трудное, опасное это дело. Тут, брат, не только храбрость, меткость огня, но и хитрость нужна».