Герои среди нас - [48]

- Братцы, лейтенанта нашего убили…

Снова загремело сражение. Гитлеровцы, подтянув танки и артиллерию, пошли на штурм, стремясь любой ценой вернуть важный рубеж. Вражеские клинья охватывали высоту слева и справа. Создалась угрожающая обстановка.

- Приготовиться отходить, - раздался приказ.

В эту минуту боцман с линкора Николай Ершов подполз к траншее, где лежали Чернышев и Прокопенко. Засыпал их землей.

- Чтобы гады не надругались над нашими товарищами, - объяснил кратко.

Но высоту в тот раз мы врагу не отдали. Подоспевший резервный батальон морской пехоты отбросил фашистов и остался защищать рубеж. Главный старшина Николай Ершов через полчаса получил ранение и был отправлен в тыл. А ночью бойцы похоронной команды нашли в траншее Чернышева, навели на его почерневшее от земли лицо луч фонарика.

- Да он дышит.

- Не может быть…

- Дышит, говорю…

Через неделю "погибший" чемпион флота снова был в строю, снова командовал взводом, хотя в результате тяжелейшей контузии надолго полностью потерял слух. Его отправляли в тыл, но он наотрез отказался.

- Так мне даже лучше воевать, - шутил Алексей. - Разрывов не слышно, самолетов не слышно, танков не слышно - красота.

Перекоп. Ишуньские позиции. Прикрытие отхода главных сил. Беспримерный героизм двенадцати последних контратак. Прорыв с боем из вражеского кольца. Алексей прошел через все это. Тогда он и был награжден своим первым орденом - орденом Красного Знамени.

Потом в составе знаменитой седьмой бригады морской пехоты, уже командуя ротой, он дрался за родной Севастополь. О подразделении Чернышева шла слава даже среди тех, кто каждый день и час совершал подвиги.

В один из обычных дней обороны лейтенант Чернышев получил приказ: атаковать вражеские позиции, ворваться в укрепленный пункт фашистов справа от старого итальянского кладбища.

Обычный день. Обычный бой. Обычная атака. Чернышев выполнил приказ. И уже на высоте упал на родную севастопольскую землю.

К нему подбежали матросы - товарищи и подчиненные. Разорвали тельняшку.

У самого сердца зияла кровавая рана. Из нее, отчетливо виднеясь, торчали два осколка.

Скрипнул зубами один из сильнейших боксеров с линкора "Парижская коммуна" - могучий, неустрашимый старшина Белов.

- Вперед! За Севастополь! За командира!

И снова, с удесятеренной яростью, рванулась цепь в атаку.

А Чернышева подобрали парни из тыловой роты, взвалили на носилки и… тут он чуть-чуть приоткрыл глаза…

Почти безжизненное тело доставили в полевой госпиталь у Инкермана. Врачи осмотрели рану и… развели руками: "Здесь, в условиях Севастополя, операция невозможна. Надо срочно грузить на транспорт. Хотя…". И они снова развели руками.

- Будет жить? - спросили ожидавшие матросы.

- Честно говоря, нет. Благополучный исход почти полностью исключен.

…Два дня с осколками у самого сердца провел он в трюме танкера, шедшего за горючим для Севастополя. Госпиталь в Новороссийске. Госпиталь в Краснодаре. Здесь над раненым матросом склонился известный в этих краях хирург-полостник профессор Теранян:

- Немедленно готовьте к операции. И снимок - сейчас же.

Проявленная рентгеновская пленка еще больше поразила многое на своем веку повидавшего врача.

- Осколок у самой сердечной сумки. Просто необъяснимо, как он еще жив. Редкий организм…

Сложнейшая операция прошла успешно. А много недель спустя, совершая очередной обход, профессор сказал Чернышеву:

- То, что произошло с вами, больше чем чудо. Скажите спасибо судьбе.

- Я говорю спасибо спорту, - улыбнулся черноморский чемпион. - Это он помог мне.

Через пять месяцев Чернышеву разрешили впервые встать с постели. Дело шло на поправку. Только правая рука не слушалась: оказалось, что, когда заживала рана, грудная мышца приросла к ребрам.

- Как же я боксировать буду? - спросил однажды Алексей.

- Господи, он еще думает о боксе, - всплеснул руками профессор. - Забудьте, батенька, о нем навсегда. Слышите, навсегда. А руку мы вам поправим.

Вторичная операция. Еще три месяца постельного режима. А когда наконец стал понемногу ходить - внезапный прорыв немцев к Краснодару. Машинами едва успевали эвакуировать тех, кто был прикован к постели. Алексей три дня помогал медперсоналу, а потом взял с собой группу раненых, которые могли передвигаться самостоятельно, и пешком, по дорогам, где рвались бомбы, по дорогам, над которыми как привидения висели вражеские самолеты, добрался на окраину Новороссийска. А оттуда на эсминце "Сообразительный" - в Поти.

Снова госпиталь. Командование ротой в учебном отряде. Здесь, занимаясь по четырнадцать часов в сутки, передавал он пополнению морской пехоты искусство штыкового боя, мастерство владения гранатой. А в свободное время - если можно было так назвать оставшиеся для отдыха часы - начал потихоньку тренироваться в плавании и… боксе.

- Брось дурить, - заволновались друзья. - Тебе нельзя.

- И чего зря старается, - пожимали плечами "знатоки".

Но в марте сорок четвертого, изумив всех, кто знал о его ранениях, Алексей Чернышев на ринге в Батуми, ставшем на время одной из баз для боевых кораблей, выиграл звание чемпиона Черноморского флота в тяжелом весе.

А в мае тысяча девятьсот сорок четвертого он уже вернулся в родной Севастополь. Вернулся с оружием в руках, во главе наступающей роты.