Герои пустынных горизонтов - [12]

— Это уж вы что-то далеко хватили! — Смит пониже опустил куфию, так что его круглое лицо совсем спряталось в пышных складках ткани. — Не станет генерал сейчас устраивать нам ловушку.

— Не будьте дурнем, — процедил Гордон сквозь зубы.

Он уже шел к воротам, и рослый Смит за ним совсем стушевался.

— Ах, генерал! — воскликнул Гордон. — Мы заставили вас ждать! Сожалею, что так вышло. Но мы рыскали по ту сторону Джаммара, и я только вчера получил вашу записку. Рад вас приветствовать.

Он дотронулся до своей груди, лба, губ, а затем уже пожал генералу руку. Жест был бессознательным, но в словах приветствия он словно примеривался к генералу, как к собеседнику.

— Я тоже очень рад. — Генерал склонил свою седую голову — невинная ирония, в которой он не мог себе отказать. Но голос его звучал сдержанно и ровно, и он не выходил за пределы исполненной достоинства вежливости. — Прошу вас в дом, мистер Гордон.

— С удовольствием! Позвольте представить вам Смита. Смит был когда-то лейтенантом у вас, в вооруженных силах пустыни. Теперь он в некотором роде генерал армии племен. Генерал Мартин — генерал Смит.

Как шутка, это было неудачно и никому не понравилось. Как выпад Гордона с целью задеть генерала, это вызвало многозначительное молчание. Но генерал все с той же спокойной вежливостью пожал руку озадаченному и смущенному Смиту и направился к дому, приглашая всех следовать за ним.

— Знакомьтесь, пожалуйста: мистер Уиллис, чьим гостеприимством я здесь пользуюсь. — Эти слова относились к англичанину, подошедшему последним, такому же неловкому, как Смит, и такому же нерешительному. Гордон знал, что это инженер-эксплуатационник; в его ведении находились первые двести миль нефтепровода. Ему был известен каждый шаг, который этот человек делал вдоль трассы нефтепровода под охраной бахразского военного патруля. Впрочем, его личность представляла для Гордона несравненно меньший интерес, чем его дела. И для генерала, по-видимому, также, ибо вскоре послышался неизменно учтивый голос: — Если б вы могли сварить для нас кофе, вот чудесно было бы! Я скажу, когда его принести. — И на том с Уиллисом было покончено.

В доме было так тепло, так чисто, что Гордон сразу же подумал про свои покрытые грязью и копотью руки, золотистую щетину на кирпично-красном потном лице, арабский бурнус и особенно ноги в насквозь пропыленных сандалиях.

— Не удивительно, что когда Христос пришел из пустыни, ему первым делом омыли ноги, — сказал он. — Ноги всегда подводят. Уиллис! — крикнул он. — Принесите-ка мне таз с водой, а?

Но генерал не дал сбить себя с позиции этой бесцеремонностью. — Я потому выбрал для встречи с вами это место, — заметил он ровным голосом, — что владения нефтяной компании представляют более или менее нейтральную зону между племенами и правительством Бахраза. Очень сожалею, что не имел возможности просто разбить где-нибудь палатку. Садитесь, пожалуйста.

Гордон резким движением распахнул полы своего бурнуса, поднял его, как юбку, и сел. — Я могу пробыть здесь полчаса, — сказал он генералу. — Дольше оставаться небезопасно. Поговорим о деле, а потом уже кофе.

Глаза у генерала стали стеклянные от раздражения. — Могу вас заверить, что вы здесь находитесь в абсолютной безопасности.

— Не сомневаюсь. Ничуть не сомневаюсь, генерал. Но мне предстоит обратный путь через пустыню, а это часом позже может быть уже не столь безопасно. Смит только что украл новенький броневик, и я вовсе не желаю, чтобы мне его покорежили бахразские самолеты, когда они начнут шнырять над пустыней, охотясь за нами, что будет очень скоро. Так что давайте приступим.

Торопливо вошел Уиллис с эмалированным тазом, полным воды. Как только он поставил таз на пол, Гордон сбросил сандалии и сунул ноги в воду. — Ну вот! — видимо наслаждаясь, воскликнул он. — Так что же привело генерала Мартина в пустыню? Вы представляете правительство Бахраза?

— Если уж на то пошло, — возразил генерал, глядя, хоть и с отвращением, как Гордон болтает в воде ногами, он решил выдержать все до конца, — если уж на то пошло, то я представляю правительство Англии. Но у меня есть некоторые обязательства перед Бахразом. По всей вероятности, вашим друзьям из бедуинских племен это известно. Надеюсь, вам не грозят неприятности из-за этой встречи?

— А вам, генерал?

— Мне? Конечно, нет.

— Почему же, если вам не грозит неприятность от вашего правительства, вы думаете, что мне грозят неприятности от моего?

— Прошу извинить меня, — начал генерал.

— Будем рассуждать так, генерал. Если в вашем лице представлены и Англия и Бахраз, то у меня положение не столь двусмысленное, так как я разговариваю с вами просто как вольный араб. — Он вздохнул и пошевелил в воде пальцами.

Это было уже слишком. — Ваша фамилия Гордон, — резко сказал генерал. — Вы англичанин. Этого ничто не может изменить.

Невозмутимость Гордона росла по мере того, как истощалось терпение генерала. — Не советовал бы вам строить на этом свои расчеты, — заметил он. — Мое английское происхождение касается только меня. Дело, которое я здесь делаю, касается арабов.

— Я ни на что не, посягаю, — поспешил оговориться генерал, вновь обретая привычную сдержанность тона. — Разумеется, ваше происхождение касается только вас. Но если вы в такой мере считаете себя арабом, тем лучше: значит, вы именно тот человек, с которым я хотел повести разговор.