Герои — моя слабость - [8]

Услышав шаги наверху, Энни метнулась к лестнице.

– Мистер Шоу! Я Энни Хьюитт. Дверь была открыта, и я вошла. – Она посмотрела вверх, запрокинув голову. – Боюсь, мне понадобится… – Слова замерли у нее на губах.

На самом верху лестницы стоял хозяин дома.

Глава 2

Он медленно сошел вниз по лестнице. Герой готического романа, соскочивший с книжных страниц. Жгучий брюнет в жемчужно-сером жилете, белоснежном галстуке и темных брюках, заправленных в высокие черные кожаные сапоги для верховой езды. На поясе у него поблескивал сталью дуэльный пистолет.

По спине у Энни поползли мурашки, будто кто-то в насмешку провел по коже ледяным пальцем. Она было решила, что лихорадка снова дает себя знать или буйное воображение сыграло с ней скверную шутку. Но призрак был слишком реален, чтобы оказаться галлюцинацией.

С усилием оторвав взгляд от пистолета, сапог и жилета, она посмотрела мужчине в лицо.

В блеклом сером свете его волосы казались угольно-черными, а глаза светлыми, дымчато-синими. Хмурое лицо, словно высеченное из камня, хранило суровое выражение. От его высокой прямой фигуры так и веяло надменностью минувших столетий. Энни захотелось сделать реверанс. И бежать. Сказать ему, что она передумала: место гувернантки ей не подходит.

Он достиг подножия лестницы, и Энни заметила шрам. Тонкую белую отметину у края брови. Этот шрам оставила ему она.

Тео Харп.

Восемнадцать лет прошло с тех пор, как она видела его в последний раз. Восемнадцать лет она пыталась не вспоминать о том ужасном лете.

«Беги! Уноси ноги как можно скорее!» – На этот раз в ухо ей жарко шептала не взбалмошная Пышка, а разумная, практичная Милашка.

И кое-кто еще…

«Итак… мы наконец встретились». – Вместо обычного презрения в голосе Лео слышался благоговейный ужас.

Холодная мужественная красота Харпа как нельзя лучше сочеталась с мрачным интерьером холла. Высокий, стройный, элегантно небрежный, он походил на скучающего распутного владельца замка. Белый галстук подчеркивал смуглый цвет лица, доставшийся ему от матери-испанки, уроженки Андалусии. Его мальчишеская угловатость осталась в прошлом, но окружавший его ореол величия, свойственный бенефициарам траста, остался при нем. Тео смерил Энни ледяным взглядом.

– Что тебе нужно?

Энни назвала свое имя, и Харп отлично знал, кто она такая, но держался так, будто в дом к нему забрела случайная прохожая.

– Я ищу Уилла Шоу, – отозвалась Энни, с отвращением сознавая, что голос ее слегка дрожит.

Харп ступил на мраморный пол, расчерченный черными ромбами из оникса.

– Шоу здесь больше не работает.

– Кто же тогда присматривает за коттеджем?

– Об этом тебе лучше спросить моего отца.

Как будто Энни могла запросто позвонить Эллиотту Харпу, проводившему зимы на юге Франции со своей третьей женой, полной противоположностью Марии. Живая, яркая личность матери Энни и ее эксцентричный бесполый стиль «унисекс» (брюки-дудочки, белые мужские рубашки, элегантные шарфы и прочее) привлекали мужчин. Она сменила полдюжины любовников, прежде чем встретила Эллиотта Харпа. Женитьба на Марии стала его протестом, бунтом мужчины среднего возраста против размеренной ультраконсервативной жизни преуспевающего буржуа. С Эллиоттом Мария обрела наконец чувство защищенности, в котором так нуждалась. Этот союз был обречен с самого начала.

Энни скрючила пальцы в холодных ботинках, будто стараясь крепче уцепиться за землю, и мысленно приказала себе не сдавать позиций.

– Ты не знаешь, где я могу найти Шоу?

Тео лениво дернул плечом, не желая, по-видимому, тратить силы на более энергичный жест.

– Понятия не имею.

Зазвонил телефон новейшей марки, прервав разговор. Энни только сейчас заметила блестящий черный смартфон в руке у Тео (не в той руке, что поглаживала дуэльный пистолет, а в другой). Харп взглянул на экран, и она поняла, что ночью на дороге видела именно его. Это он мчался неведомо куда сквозь метель, не жалея прекрасного вороного скакуна. Впрочем, едва ли стоило ожидать чего-то иного от Тео Харпа, он всегда плевать хотел на чувства других, будь то животные или люди.

И снова к горлу подступила тошнота. Энни заметила паука, ползущего по грязному мраморному полу. Тео заставил телефон замолчать. Позади него, за распахнутой дверью в библиотеку виднелся большой стол красного дерева. Стол Эллиотта Харпа. Он выглядел заброшенным, голым. Ни кружки с кофе, ни блокнотов, ни клейких листочков для заметок, ни справочников. Если Тео и работал над очередной книгой, то явно не здесь.

– Я слышал о твоей матери, – произнес он.

Ни слова сочувствия, хотя бы из вежливости. Впрочем, он ведь видел, как обращалась с дочерью Мария.

«Встань прямо, Антуанетта. Да смотри людям в глаза, когда к тебе обращаются. И ты еще ждешь, что к тебе станут относиться с уважением?»

Или еще того хуже: «Дай сюда эту книгу. Ты больше не будешь читать всякую дрянь. Только ту литературу, что я выберу для тебя сама».

Энни ненавидела книги, которые навязывала ей мать. Может, кому-то и нравятся Мелвилл, Пруст, Джойс и Толстой, но Энни предпочитала романы, в которых отважные героини настойчиво добивались своего, а не бросались под поезд.