Герои Коммуны - [55]

Военному министру Коммуны приходилось заниматься совершенно немыслимыми вещами. Многие из бойцов 165-го батальона ходили в красных брюках, какие полагались по форме солдатам регулярной армии, то есть версальцам. Несколько раз случались несчастья, поскольку коммунаров принимали за врагов и открывали стрельбу. Интенданты соглашались выдать брюки другого цвета только в обмен на старые, красные. В архивах сохранилось письмо Делеклюза интендантам, в котором он приказывает немедленно заменить брюки и разъясняет, что «нельзя оставлять батальон в течение нескольких часов в одних рубашках».

Делеклюз возглавил военную организацию Коммуны в момент катастрофического ухудшения дел на фронте. Захватив 13 мая форт Ванв, версальцы повсюду приближаются к укрепленным стенам города и начинают подготовку штурма. Моральное состояние защитников Коммуны после многих поражений, после скандальной истории с Росселем резко ухудшается. Непрерывное соперничество и конфликты между Центральным комитетом Национальной гвардии и военными органами Коммуны сеют уныние, замешательство, апатию. Особенно пагубно сказывался на настроениях бойцов все разгоравшийся конфликт между «большинством» и «меньшинством» Коммуны. Деморализующее воздействие оказывали истерические нападки Феликса Пиа на «меньшинство». Газеты двух фракций обвиняли друг друга в предательстве, требовали расстрелов. Делеклюз всеми силами пытался предотвратить усиление конфликта. Считалось, что он единомышленник Феликса Пиа, громче всех нападавшего на «меньшинство». Но это было не так. Делеклюз со справедливым подозрением относился к интригану, прикрывавшемуся лозунгами якобинцев. Он писал в одном из личных писем в середине мая: «Ничтожные люди уже упаковывают свои вещи. Если бы я не следил за Пиа, он был бы уже за границей».

Происходили новые случаи измены, дезертирства. Целые батальоны распадались. Все чаще отдельные бойцы и целые отряды самовольно оставляли позиции. Коммуна с самого начала крайне редко прибегала к мерам принуждения. Все держалось на доброй воле. Поэтому ослабление морального духа немедленно приводило к пагубным последствиям. Делеклюз порой приходил в отчаяние оттого, что многие его приказы не выполнялись. Он несколько раз давал указания об укреплении высот Монмартра, господствующих над городом, об установке там мощных батарей. Но он так и не добился этого. Ему явно не хватало специальных технических знаний, а главное — здоровья. У него не было энергичных, дисциплинированных помощников и советчиков. Ставленники Клюзере и Росселя саботировали многие его правильные действия, ссылаясь на то, что этот гражданский человек не понимает в военном деле. Но главное, что угнетало Делеклюза, — это поразительная беспечность, царившая вокруг.

Прекрасный город, напоенный ароматами весны, жизнерадостно наслаждался обретенной свободой. Парижане с энтузиазмом отдавались грезам о новом, счастливом мире. Их мысли и чувства поглощало то свержение Вандомской колонны, этого символа милитаризма, грубой силы и крови, то разрушение особняка Тьера. Открылся необыкновенно успешный театральный сезон. Лувр раскрыл свои двери перед простым народом. Шумно и весело проходили традиционные ярмарки. Народные клубы, заседавшие в древних соборах, сделались свободной трибуной для рабочих, так долго задавленных полицейским и монархическим гнетом. Париж радостно, беззаботно спешил воспользоваться плодами революции, часто забывая о смертельной опасности, стоявшей у самых ворот великого города.

Но Коммуна обнаруживала все же и огромную жизненную силу. Делеклюз не раз наблюдал примеры героизма, беспредельной преданности делу революции. 16 мая, например, он получил такое письмо:

«Гражданин, извините меня за то, что я обращаюсь к вам с этими словами, но будьте добры рассмотреть мою просьбу.

У меня три сына в Национальной гвардии: старший в 197-м батальоне, второй — в 126-м и третий — в 97-м. Что касается меня, я служу в 177-м батальоне.

Однако у меня остается еще один сын, самый младший, скоро ему будет 16 лет. Он всем сердцем мечтает, чтобы его зачислили в любой батальон. Он поклялся своим братьям и мне взять оружие, чтобы защищать нашу молодую республику против палачей Версаля.

Мы условились и обещали друг другу отомстить за того из нас, кто падет под братоубийственными пулями Наших врагов.

Возьмите же, гражданин, моего последнего сына. Я от всего сердца отдаю его республиканской родине. Зачислите его в любой батальон по вашему выбору, и я буду счастлив.

Примите, гражданин делегат, мои братские приветствия.

Огюст Жулон, 177-й батальон».

Делеклюз использует любую возможность, чтобы побывать на укреплениях. 16 мая утром вместе с генералом Домбровским он пришел к легендарной батарее у ворот Майо. Укрепления здесь давно уже превратились в груду развалин, среди которых стояли 12 пушек. Эта выдвинутая вперед позиция в течение пяти недель находилась под ураганным огнем врага. Батареи версальцев выпустили по этому укреплению свыше восьми тысяч ядер и гранат. Делеклюз увидел бойцов Коммуны, обнаженных до пояса, с черными от порохового дыма грудью и руками. Он долго не мог уйти отсюда и, не обращая внимания на осыпавшие батарею пули, произнес горячую речь, рассказав бойцам о делах Коммуны, о том, что потеря фортов Исси и Ванв не так страшна: форты были разрушены еще пруссаками во время осады. Версальцам нечего гордиться этими успехами. Глядя на окружавших его национальных гвардейцев, которые сражались под градом снарядов, веря в победу, Делеклюз сам временами забывал о безнадежном положении Коммуны…