Герои античных стадионов - [24]

Тут же, однако, читатель узнает, что не всегда Эпей столь храбр и дерзок. В тоне «первого кулачного бойца» слышны и досада, и явная зависть, когда он тут же нехотя признает:

Будет того, что меж вами я воин не лучший, что делать:

Смертному в каждом деянии быть невозможно отличным.

(XXIII, 670–671)

Хотя в кулачном поединке Эпей одерживает победу, как атлет он показан Гомером в самом неприглядном свете. Ограниченный, неловкий силач знает лишь одно: кулачный бой. Когда же дело касается иных видов состязаний, он терпит поражение.

Вот герои начинают соревноваться в метании огромного железного диска:

…первым тот круг поднимает Эпеос.

Долго махал он и бросил, и хохот раздался по сонму.

(XXIII, 839–840)

В греческом фольклоре незадачливый Эпей на протяжении многих веков выступал как фигура сугубо комическая. Впоследствии эта литературная традиция не умерла, ибо существовала и ее база! Кулачного бойца-труса фессалийца Боиска осмеял в своем «Анабасисе» историк и писатель Ксенофонт, живший в V–IV веках до н. э. Воин этот «сражался так, словно он по болезни не может носить щита, а сейчас, как я слышу, он ограбил многих…» (V, VIII, 23). И, наконец, в I веке н. э. в своих блестящих эпиграммах едко высмеял ограниченных и жестоких кулачных бойцов уже знакомый нам Лукиллий. Таким образом, здесь мы встречаемся не с чем-то случайным, а с системой взглядов.

* * *

Если помните, Геракл голыми руками задушил страшного немейского льва и затем всю жизнь носил на плечах его шкуру. Однако Геракл был не одинок. Античные писатели свидетельствуют, что, подобно Гераклу, задушил голыми руками льва и атлет Полидам, живший в V веке до н. э. На 98-й олимпиаде Полидам завоевал венок победителя в панкратии, самом трудном и, несомненно, самом жестоком виде тяжелоатлетической агонистики.

Соединяя в себе приемы кулачного боя и борьбы, панкратий, вернее всего, ведет начало от военных рукопашных стычек, отличаясь от них лишь отсутствием оружия.

Здесь было дозволено все: любой удар, любой захват, пинки ногами, всевозможные болевые приемы и даже… укусы. Ближе всего панкратий стоит к современному кетчу, распространенному сейчас в Америке и других капиталистических странах.

Спора нет, тут для достижения чистой (?) победы требовалось разностороннее умение. Начиная схватку в стойке, панкратиаст пытался неожиданным мощным ударом свалить соперника. Применялись всевозможные подсадки, броски и подножки.

К сожалению, как и в кулачном поединке, здесь можно было бить даже лежащего на земле противника.

Выворачивание суставов тоже не считалось особым нарушением, равно как и другие болевые приемы. Поэтому об эстетическом наслаждении для зрителей тут не могло быть и речи. В этом виде состязаний, естественно, профессионалов с гипертрофированными мышцами было гораздо больше, чем среди борцов и даже кулачных бойцов.

Очень верно заметил по этому поводу знаменитый римский врач Гален: «Победы в панкратии более прочих достоин осел, который лягается сильнее всех».

Вообще же многочисленные опасности, которые таил в себе панкратий, не способствовали его популярности даже среди атлетов. Случалось, что на состязание выходил лишь один панкратиаст. Его объявляли «незапылившимся» и награждали венком.

До нас дошло немало античных рисунков на вазах и скульптур, изображающих бой панкратиастов. Более чем два тысячелетия, прошедшие со времени их создания, не уменьшили впечатления, которое производят предельно напряженные мышцы, вздувшиеся жилы, искаженные гримасой боли или торжества лица борющихся.

Здесь, как и в кулачном бою, и в борьбе, тоже могли состязаться мальчики. Вот о каком необычном случае рассказывает Павсаний.

«Случилось, что Артемидор, борясь на олимпийских состязаниях в качестве панкратиаста среди мальчиков, потерпел поражение. Причиной этой неудачи был чересчур юный его возраст. Когда же наступило время состязаний, которые справляют ионийцы из Смирны, то к этому сроку настолько окрепли его силы, что, выступив как панкратиаст, в один и тот же день он победил своих противников по Олимпии, а после этих мальчиков одержал победу над юношами, которых называют безбородыми, а также третью победу над взрослыми, которая была наиболее славным его делом» (V, XIV, 1).

Поскольку панкратиасты и борцы состязались в один день, иногда один и тот же атлет выступал в обоих видах. И если побеждал дважды, то судьи торжественно присваивали ему звание «парадоксоника», то есть «необыкновенного победителя». Но уже в III веке до н. э. такое «совместительство» было запрещено, так как в пылу схватки паикратиасты нередко забывались и применяли во время чистой борьбы слишком специфические приемы. Последствия этого бывали весьма печальны…

Рассказывали, например, что когда панкратиаст Аррахион, успешно дойдя до финала, уже сражался с последним соперником за победную масличную ветвь, противник, применив жесткий захват ногами, стал его душить. Из последних сил Аррахион сжал и сломал палец на ноге соперника и тут же испустил дух. Но и душивший, не вынеся ужасной боли, в этот момент признал себя побежденным и отказался от дальнейших состязаний. Немного посовещавшись, элланодики провозгласили победителем мертвого Аррахиона и увенчали его венком.