Герои. 30 известных актеров и режиссеров рассказывают о своих путешествиях - [71]

Я вырос в городе, поэтому именно в городе всегда чувствовал себя как дома. Я мог бы сказать, что это из-за моей любви к культуре и потребности находиться рядом с музеями и театрами. Но это чепуха. А если начистоту, я всегда страдал от синдрома нарушения внимания, и мысль о том, что я отправлюсь в путешествие в открытую сельскую местность, всегда вызывала у меня одновременно скуку и панику. Мне нравится быть туристом, но я не люблю, когда ко мне относятся как к туристу. Мне нравится часами бродить по улицам зарубежных городов, углубляясь в районы, где язык и еда мне незнакомы. А настоящая сельская местность? Нет, спасибо. Крупные города, небольшие городки или, ладно уж, поселки. Вот что мне надо.

Поэтому когда я встретил своего супруга, Дона, и он сказал, что владеет старой фермой в часе езды к северу от Дублина, я, помнится, отнесся к этому скептически: «Правда? Как так? Или, что более важно, зачем?» Закончив колледж, Дон уехал в Ирландию, чтобы заботиться (в основном выносить утки) о своих престарелых двоюродных бабушке и дедушке. Они жили на вековой ферме в маленьком округе под названием Гранджбеллью. Я дразнил его: «А почему ты просто не купил билет на поезд и рюкзак, как все остальные выпускники колледжа?» Но когда его родственники наконец отошли в мир иной, Дон унаследовал дом. Вот тебе и шуточки. Мы, со своими рюкзаками и билетами на поезд, не унаследовали ничего, кроме вшей из молодежного хостела в Авиньоне.

По некоторым причинам я не стремился посетить этот дом. Мои родители были высокомерными аргентинцами, я много путешествовал по Южной Америке и Европе, а Ирландия меня никогда не привлекала. Она казалась мне слишком пустынной и слишком католической страной, к тому же чересчур зеленой. Но Дон был крепко связан с Ирландией, как я с Буэнос-Айресом, и мне пора было увидеть ее своими глазами.

Первый раз в своей жизни я прибыл в Дублин в один из дней 1995 года, ранним утром. Когда мы приземлялись, я разглядывал через иллюминатор океан зеленых фермерских земель и почти сразу же затосковал. Но потом что-то произошло. После приземления мы проехали через самые зеленые поля, которые я видел в своей жизни, мимо холмов с овцами, коровами и лошадьми. Местность казалось просторной и девственной. Да, именно «девственной». Здесь не было высоток и торговых центров, строек и заводов. И да, вокруг все было зеленым, очень-очень зеленым. Я высунулся в окно и глотал прохладный, невероятно чистый ирландский воздух. Я был влюблен.

В течение следующих лет мы несколько раз приезжали в дом в Гранджбеллью. Когда я открывал парадную дверь, я неизменно чувствовал заплесневелый запах фермерского дома. Свежескошенное сено, собранное в стога на поле, старомодный дисковый телефон, очаровательный черно-белый телевизор всего с тремя каналами (кажется, по всем крутили «Друзей»). Мы сидели за кухонным столом, пили чай с серым хлебом, слушали ирландское радио. Я с трудом узнавал нового себя: я пел песню Danny Boy[23] коровам на поле и с головой погрузился в ирландскую сельскую жизнь.

Я очень привязался к притягательно-старомодному, хотя и скромному фермерскому дому. К слову, в прошлом веке в нем располагалось городское почтовое отделение. В каждой комнате были большие каменные камины. На участке находились загадочные сараи, которые меня так и тянуло исследовать. В них я находил старые ободы, маслобойки и молочные бидоны. Я бежал наверх, вытягивал одеяла из скрипучих старых сундуков и улыбался распятиям, висевшим на стенах уже много лет.

Спустя несколько лет, в сентябре, мы еще раз приехали в Гранджбеллью и действительно почувствовали себя так, словно вернулись «домой». Как только мы вошли в дом, я тут же улыбнулся. Мой разум отдыхал от суматохи жизни и работы, от стресса; воздух казался мне свежее, небо голубее, а поля зеленее.

Как быстро все может поменяться. На следующий день мы поехали на пляж Блэк-Рок, дорога уходила прямо в песок. Мы вылезли из машины и отправились исследовать уединенный пляж. Когда же мы вернулись к автомобилю, то поняли, что он завяз. Колеса крутились, но машина не двигалась. Так мы просидели несколько часов, сокрушаясь нашей неудаче. В конце концов при помощи местного жителя мы вытолкали машину.

На следующее утро мы с Доном решили поехать в Голуэй. Путь от восточного побережья до западного должен был занять пять-шесть часов, но мы с удовольствием предвкушали поездку через залитую солнцем сельскую местность. Примерно в обеденное время мы проезжали через очаровательный поселок Кловерхилл, расположенный примерно в десяти километрах от Кавана. Дон не хотел останавливаться. Он всегда прагматично относился к путешествиям и хотел, чтобы мы ели прямо на ходу и побыстрее добрались до Голуэя. Я же более романтичен: «Я проделал весь этот путь не для того, чтобы заказывать еду в автокафе, в каком-нибудь «Бургер-Кинге»!» Я разыскивал старый и привлекательный паб и остановился на Olde Post Inn («У них есть торт с инжиром!»).

Мы шли вдоль шведского стола, наваливая на тарелки различные мясные закуски и овощи. Я взглянул на экран телевизора над баром и заметил, что в новостях говорят о Нью-Йорке. Я снова посмотрел на горошек, морковь и кукурузу в майонезе (и это называется «салат»?), потом снова на экран, стараясь переключить внимание. Не очень понимая, что я только что увидел, я потянул за собой Дона, чтобы подойти поближе.