Гермиона, первая леди Грейнджер - [6]

Гермиона шла по улице и молилась, чтобы пакеты не порвались в самый неподходящий момент. Можно было бы наложить на них какое-нибудь заклятье, но на улице было слишком много людей. Применение чар на глазах магглов, пусть даже они не понимают что происходит, — это серьезное нарушение Статута Секретности.

Дверь в дом была распахнута настежь. Это уже было странно, потому что Гермиона помнила, что закрывала её. Да и родители не имели привычки бросать дверь открытой. Гермиона, стараясь не шуметь, оставила пакеты на дорожке и вытащила палочку.

То, что она увидела в разгромленной гостиной, отпечаталось в её памяти навечно. Неподвижные тела родителей, залитые кровью. Разгромленная гостиная и огонёк, пляшущий по краю ковра. Гермиона затушила пламя подошвой кроссовки. А потом…  она попыталась привести родителей в чувство. Почему-то тогда она еще не понимала, что они мертвы, а она не некромант, чтобы вернуть их к жизни. Гермиона даже успела подтянуть к себе телефон, чтобы вызвать скорую помощь, когда в гостиную аппарировали авроры.

Сознание зацепилось за неудобную мысль. Действительно, как авроры смогли переместиться? На Хеллоуин, сразу же после отъезда родителей в США, Гермиона установила на дом антиаппарационный барьер и кое-какие охранные чары. Конечно, это были не серьезные и сложные заклятья вроде Фиделиуса или Ненаносимости — на подобное у неё еще не хватало сил и умения. Но защита была достаточно надежна. Если только сам Волдеморт не стоял за дверью.

Надзор Министерства магии за домом Грейнджеров был снят, потому что в сентябре Гермионе исполнилось семнадцать лет. И сам дом был накрыт защитными чарами — сторонний наблюдатель не мог узнать, какие заклятья применяются под его крышей.

Гермиона попыталась вспомнить, что рассказывал мистер Бруствер о специальных магических датчиках Министерства магии. Голова, конечно, тут же разболелось еще больше, но, совершив насилие над памятью, она вспомнила, что в Министерстве магии всегда определяют место совершения чар, а не человека, их совершившего. И сигнальные чары Аврората настроены на обнаружение заклятий Круциатус и Авада Кедавра и некоторых темных чар, а вовсе не всего подряд. В Аврорате звенит специальный колокольчик, когда в незащищенных магией местах совершается запрещенное колдовство.

Но её-то дом как раз был защищен!

Значит… . значит, убийца родителей снял все охранные барьеры, а она, занятая пакетами с продуктами, этого даже не заметила. Авроры увидели её рядом с двумя мертвыми людьми и сделали свой вывод.

Мерлин… .

Гермиона сжала голову ладонями, пытаясь сосредоточиться.

Как Пожиратели смерти, а в принадлежности убийц родителей к этой татуированной братии она не сомневалась, нашли её дом? Адреса магглорожденных волшебников не находились в открытом доступе в Министерстве магии. Они были засекречены, а в связи с войной и вовсе изъяты из ненадежных рук чиновников.

Не рылись же Пожиратели Смерти в маггловских телефонных справочниках? Боже, да даже в их маленьком городке было шесть семей с фамилией Грейнджер! Неужели кто-то следил за ней от самого «Дырявого котла»?! Нет, она бы заметила…

Что же с ней теперь будет? Гермиона ни капли не сомневалась, что ей не придется отбывать в Азкабане пятнадцать лет. Не по ложному обвинению и не из-за признания, полученного под пытками. Её найдут и сразу во всем разберутся.

Эта уверенность не покидала её даже во время истязаний. Всё образуется. Когда Рон и Гарри перестанут получать от нее письма, то начнут волноваться. Гермиону недавно приняли в Орден феникса. О её исчезновении узнают очень скоро. Кингсли, Хмури и Тонкс авроры, им ничего не стоит выяснить, что с ней случилось. Профессор Альбус Дамблдор — глава Визенгамота, он легко сможет добиться пересмотра дела.

Всё будет хорошо. Нужно лишь дождаться помощи. А пока нужно терпеть. Терпеть дементоров, холод и Пожирателей Смерти, оскорбляющих ее через слово.

Гермиона поднялась на ноги, чтобы поправить одеяло. Матраса в камере не было предусмотрено, но если свернуть одеяло вдвое и укрываться четвертинкой, то вполне можно согреться. Тело затекало от постоянной позы эмбриона, но это всё же лучше, чем мерзнуть.

Устраиваясь на одеяле, Гермиона заметила, что Беллатрикс Лестранж пристально её рассматривает. Поневоле кровь прилила к щекам, и Гермиона отвернулась. Ей показалось, что Лестранж видит её насквозь. Уж слишком ехидная была у Пожирательницы Смерти улыбка. Даже не улыбка, а оскал.

Эй, Грейнджер, так за что ты сидишь? — вяло поинтересовался Рабастан Лестранж. — В этот коридор не направляют мелких воришек. Эй!

Она не хочет с нами разговаривать, — смачно зевнула Беллатрикс. — Заскучает, сама начнет отвечать.

Да никогда в жизни, подумала в этот момент Гермиона.

Время в Азкабане шло медленно, тянулось как заколдованная резинка. К тому же ни у кого не было часов, и магам оставалось только гадать о том, который час. Когда становилось заметно холоднее, и одеяла уже не грели, определяли, что наступило темное время суток, и дементоры вот-вот прибудут «развлекать» узников. А по раздаче пищи определяли количество суток. Гермиона нашла в углу камеры острый камешек и после каждой раздачи царапала на стене короткую палочку.