Германский вермахт в русских кандалах - [22]

— Из этого всего велосипедного, может быть, хоть один соберете…

Сережка и вся ребятня из бараков кинулись два собирать, но родился один, да и то без щитков получился.

Одуревший от счастья, Сережка пустился гонять меж бараков, а за ним, забегая на грядки и клумбы цветочные, ребячья ватага неслась да щенята ничейные, с еще не окрепшим, визгливым лаем, пугая кур и сонных кошек.

Дядя Ваня с Пахомычем улыбались, на кутерьму эту шумную глядя.

Притихший и пасмурный подошел к ним Валерик.

— А ты почему не кричишь и не бегаешь, а? — Пахомыч спросил.

— А я не умею кататься, — признался Валерик.

— А что там уметь! — дернул плечом дядя Ваня. — Вот как все откатаются — и поезжай.

И Валерик решился. Когда все откатались, отбегались, и Сережка, довольный и потный, повел велосипед в сарайчик, Валерик за руль ухватился:

— А я когда буду кататься?

— А ты ж не умеешь!

— И теперь мне всю жизнь не уметь!

— Всю жизнь, всю жизнь… — стушевался Сережка напором Валеркиным. — До педалей еще не дорос!

— И Толян не дорос, а катался!

— Он умеет и ездил «под раму».

— И я буду «под раму!» — решился Валерик, будто этот прием езды, стоя на педалях, сам собою научит любого на мужском велосипеде.

— Под раму, так под раму, — вздохнул Сережка. — Закатывай штанину, да быстрей. Так и быть, один круг пробегу, а то некогда мне.

«Знаем, куда тебе некогда! Сначала чуб прилизывать будешь, потом штаны гладить с мылом, и бежать в спортзал, где Валечка-гимнастка тренируется. А мне только кружочек…»

— Ну, что ж ты копаешься! Некогда мне!

Валерик смолчал. За руль ухватившись, он встал на педали.

«Боженька миленький, помоги!.. Здорово как, и не страшно почти, когда рядом Сережка и держит рукой под седло! Эх, бабушка Настя не видит и мама! И за нами никто не бежит. За другими дак бегали… Ой, как быстро кончается круг!»

— Все! — подтолкнул напоследок Сережка в надежде, что мальчик сам остановится.

Валерик и начал тормозить, крутнув педалями назад, но цепь слетела, а стежка, такая знакомая, неожиданно вниз наклонилась, толкнув велосипед вперед.

Замешкался Валерик, не соскочил на землю вовремя, а велосипед, набирая скорость, по стежке среди кустов на улицу рванулся, с каждым метром свой бег убыстряя!

— Стой! Нельзя на улицу! Голощапов оштрафует, что без номера!

«Это не я! Это все он!» — хотел было крикнуть Валерик, да страх дыхание перехватил.

Велосипед по камням и вымоинам стежки летел прямо в узкий прогал между красно-кирпичным столбом калитки неправильной и громадным кустом сирени.

— Остановите меня! — в панике Валерик закричал. Соскочить с велосипеда на скорости уже страшно было. И бросить машину жалко: вдруг рассыплется на те железки, из которых ее сегодня собрали!

Валерик слышал шлепки босых ног за собой и какие-то крики бегущих, а велосипед летел все быстрей, и в сторону свернуть кусты мешали.

— Ну, звезданусь сейчас, мамка моя! — всему свету закричал Валерик, и жутко ему стало от собственного крика. И только глаза успел закрыть перед веткой, стебанувшей по лбу, как пулей вылетел на улицу.

Открыл глаза: перед ним колонна пленных плелась с работы.

— А-ай! — успел прокричать Валерик, как был подхвачен на лету с велосипедом вместе.

— Вот это да! — вздохнул он с облегчением, переходя от испуга к радости. Все очень быстро свершилось, как прыжок с прибрежной ивы в зеленую темень воды.

Ребята увели велосипед, а Валерика немцы обступили:

— О, братишка!

— Братишка ходил таран дойче колонна!

— Здарова! — сказал ему Фриц и руку подал, улыбаясь.

— Здравствуй, — ответил Валерик, как равному.

— Ах, либер Готт! — подошел к нему Бергер. — Так ездить нельзя: можно нос разобешь! — добавил он строго и пальцем погрозил, но глаза улыбались при этом.

Даже сержант конвоя усмехнулся, крутнув головой. И, гимнастерку под ремнем оправив, по-домашнему просто скомандовал:

— Ладно, пошли, а то жрать охота!

И колонна построилась быстро, и под свою сыпанину шагов потекла восвояси.

— Ауф видэрзеэн! — помахали Валерику немцы.

— До свидания! — поднял руку Валерик.

Своему освобождению от надуманных страхов он тихо радовался, немножко чувствуя себя героем.

И заметил Валерик, что у охранников вместо карабинов наганы в кобурах затертых. И опять самый тяжелый наган Ибрагиму достался. Вон как тяжко идет Ибрагим, припадая на ногу нагруженную. И ремень поясной отвис под тяжестью нагана: так и гляди, что вниз соскользнет, а там и штаны за собою потащит!

И засмеялся Валерик, без штанов Ибрагима представив.

— А напылили! Что тебе стадо прогнали! — пробурчала какая-то тетка с ридикюлем обшарпанным и вуалью на шляпке. — Все нянчимся да цацкаемся с ними! Перестрелять бы сволочей, как они нас убивали!.. Будьте вы прокляты, гады! — вслед им плюнула тетка.

А Валерик насупился от обиды на тетку «ругачую».

Гроза и гость нежданный

В тот вечер случилась гроза. Валерик с ногами сидел на кровати, с восторгом и страхом смотрел, как под ливнем и ветром к земле приседали кусты за окном и белыми громами молний лопались черные пропасти туч.

— Красивая нынче гроза, да, сынок? — подсела к Валерику мама.

— Да… Только строгая очень и страшная, будто бомбежка.

— Бомбежку еще не забыл?