Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [118]
Помимо собственно религиозной специфики, важность имела адаптация конфессий к сословной структуре богемских земель. Там традиционно очень сильными были позиции дворянства — рыцарства и «господ» в противовес малому удельному весу городских общин. Дворянство превращалось в главного вершителя конфессиональных судеб страны. Но в конце века стал заметен раскол в его рядах. Основная масса исповедовала протестантскую догму в ее разновидностях: примерно из 1400 дворянских родов около 1000 были протестантскими. Меньшая часть выступала носителем католицизма. Среди самых видных защитников католической конфессии мы видим Розенбергов, Лобковичей, Слават. При этом, однако, католическое меньшинство находилось под особой протекцией короля и выдвигалось на важнейшие административные и придворные должности. Среди всех прочих, несомненно, выделялась фигура старшего канцлера королевства Георга фон Лобковича, который был одним из главных советников при дворе сперва Рудольфа, а потом и Матфея, и родственница которого Поликсена фон Лобкович впоследствии вошла в число самых ярких ревнительниц католической веры в Богемии. Вместе с тем протестантское большинство не являло в религиозном отношении всецело однородную массу. В первое десятилетие XVII в. все более заметной становилась эволюция «богемских братьев» в сторону кальвинизма. Расширялись контакты между лидерами радикального крыла богемских протестантов с Пфальцем и австрийскими протестантами. Прочные позиции богемского дворянства были очевидны, но в его рядах имелась заметная религиозная дифференциация, влиявшая на отношения с короной.
Дарование Рудольфом в 1609 г. «Грамоты величества» означало окончательное признание за дворянством ведущей силы в стране. Городские общины не брались в расчет, и сам по себе этот документ превращался лишь в юридически оформленный компромисс с сословной элитой. Речь никоим образом не шла об общегражданском, тем более национальном уложении. Главными статьями провозглашались право свободного исповедания конфессий всеми непосредственными вассалами короны, право на строительство церквей в поместьях, учреждение школ и осуществление церковного патронажа. Позднее было узаконено создание органа, призванного гарантировать предоставленные свободы: был создан совет из 24 «защитников», или дефензоров, которому надлежало следить за соблюдением означенных свобод в коронных землях.
Важность здесь имел не столько сам по себе акт дарования привилегий сословиям, хотя он и лежал в контексте династической борьбы в Габсбургском Доме и свидетельствовал о расшатывании позиций короны. Принципиальное значение имело предоставление подданным короны, не бывшим в статусе имперских чинов, религиозных свобод, что шло вразрез с положениями Аугсбургского мира в Империи, согласно которым лишь субъект Империи, в данном случае — только король Богемии, мог определять религию своих вассалов. Они же, будучи земскими чинами, обязаны были следовать вере своего государя. Тем самым были поставлены под сомнения важнейшие основы функционирования аугсбургской мирной системы. Если в Венгрии последствия концессий 1606 г. были нивелированы достаточной удаленностью самого королевства от имперского ядра и имели лишь региональное значение, то в Богемии складывалась совершенно иная ситуация: чешские земли образовывали «имперскоблизкую» зону и религиозно-политические движения здесь имели все шансы стать «достоянием» общеимперских интересов.
Новая модель отношений, узаконенная «Грамотой Величества» в 1609 г., являлась своеобразным сигналом к ревизии аугсбурсгких принципов в немецких землях. Протестантские силы Империи, особенно кальвинисты-радикалы, нашли в «Грамоте Величества» повод к пропаганде такой ревизии, и в этом заключался главный разрушительный вклад богемского компромисса 1609 г. В лице штатгальтера Верхнего Пфальца Христиана Ангальтского, правой руки гейдельбергского курфюрста, и лидера австрийских дворян-радикалов Георга Эразма Чернембыля явились политики, сознательно и целенаправленно использовавшие уступки богемскому дворянству для строительства планов дальнейшего ослабления правительственных структур католической Империи.
Эхо 1609 г. не смолкло там, где оно раздалось, — в землях св. Венцеля. Мощным раскатом пронеслось оно по всей Империи, вызвав встречный отзвук в рядах имперских сословий. Теперь, после 1609 г., Богемия имела все шансы стать полигоном для испытания на прочность системы 1555 г.
§ 3. Эскалация религиозного противостояния и паралич имперских институтов
Другим уровнем кризисных процессов был уровень высших имперских учреждений, судебных и общесословных, чья работа в условиях раздиравших Империю религиознополитических противоречий становилась проблематичной уже на исходе XVI в. К концу же правления Рудольфа II работа высших имперских органов оказалась и вовсе полностью парализованной.
Первые годы царствования императора обозначили продолжение традиционной линии предшественников, стремившихся опереться на мнение общесословного форума — рейхстага и пытавшихся поддерживать авторитет судебных и правительственных институтов. Даже первый крупный конфликт, имевший под собой очевидную религиозную подоплеку, вокруг кёльнской архиепископской кафедры в 1582–1583 гг. не затронул серьезным образом работу высших учреждений. Кёльнский спор стал, очевидно, последним, который удалось погасить в обычном правовом русле. Но постепенно стали давать о себе знать кризисные симптомы.
