Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [103]

Подводя итоги, можно, очевидно, утверждать, что немецкое бюргерство, в целом не переживая в конфессиональную эпоху крупных кризисных явлений, начало сходить со сцены немецкой истории в качестве ведущей силы общественного развития. Наступала новая эпоха, отмеченная явной доминантой дворянства.

Источники

1. Hanserezesse. Abt. 3. Bd9, Abt. 4. Bd 1–2. Leipzig; Köln, 1913, 1941, 1970.

2. Kaiser Karl V. und die Zunftverfassung. Ausgewählte Aktenstücke zu den Verfassungsänderungen in den oberdeutschen Reichsstädten (1547–1556) / Hrsg, von E. Naujoks. Stuttgart, 1985.

3. Quellen zur Frankfurter Geschichte / Hrsg, von R. Jung. Bd 1–2. Frankfurt am Main, 1888.

4. Quellen zur Geschichte des deutschen Handwerks. Selbstzeugnisse seit der Reformationszeit / Hrsg, von W. Fischer. Göttingen, 1957.

5. Quellentexte zur Aachener Geschichte / Hrsg, von W. Kaemmerer. Bd 1. Aachen, 1958.

Литература

1. Левинсон А. С. Бюрократия немецкого города в XVI–XV1I вв. М., 2000.

2. Altständisches Bürgertum / Hrsg, von H. Stoob. Bd 1–2. Darmstadt, 1978.

3. Beamtentum und Pfafferstand 1400–1800 / Hrsg, von G. Franz. Limburg, 1972.

4. Brunner O. Souverinitätsproblem und Sozialstruktur in den deutschen Reichsstädte der Frühen Neuzeit // Brunner O. Neue Wege der Verfassungs- und Sozialgeschichte. 2. Aufl. Göttingen, 1968. S. 294–321.

5. Bürgerliche Eliten in den Niederlanden und in den Nordwestdeutschland. Studien zur Sozialgeschichte des europäischen Bürgertums im Mittelalter und in der Neuzeit / Hrsg, von H. Schilling, H. Diederiks. Köln; Wien, 1985.

6. Deutsches Patriziat 1430–1740 / Hrsg, von H. Rössler. Limburg/Lahn, 1968.

7. Endres R. (II, § 3, 4 a).

8. Friedrichs Chr. R. Urban Sociaty in an Age of War. Nördlingen 1580–1720. Princeton, 1978.

9. Friedrichs Chr. R. German Town Revolts and the Seventeenth-Century Crisis // Renaissance and Modern Studies, 26, 1982. P. 27–51.

10. Lütge, DSW.

11. Press V. (II, § 3, 3 a).

12. Press, KK. S. 70–75.

13. Schilling H. Burgerkämpfe in Aachen zu Beginn des 17. Jahrhunderts. Konflikteim Rahmen der alteuropäischen Stadtgesselschaft oder im Umkreis der frühbürgerlichen Revolution? // ZHF, 1, 1974. S. 175–231.

14. Schilling H. The European Crisis on the 1590s: the Situation in German Towns // The European Crisis of the 1590s / Ed. by P. Clark. London, 1985. P. 135–156.

15. Schmidt G. Der Städtetag in der Reichsverfassung. Stuttgart, 1984.

16. Schmidt G. Städtehanse und Reich im 16. und 17. Jahrhundert // Niedergang oder Übergang. Zur Spätzeit der Hanse im 16. und 17. Jahrhundert / Hrsg, von A. Grassmann. Köln, 1998. S. 25–46.

9. Крестьянство

Крестьянская война 1525 г. стала не только последней внушительной по своим масштабам силовой акцией немецкого крестьянства в XVI в., но и событием, знаменовавшим важный рубеж в общественном и экономическом развитии этого сословия. Вторая половина века следовала под знаком преимущественно структурных перемен. Если следовать концепции самого крупного ныне историка немецкого крестьянства в раннее Новое время Петера Бликле, то Крестьянскую войну нужно признать последней крупной попыткой узаконить крестьянско-общинную альтернативу территориальному развитию немецких земель. В этом смысле крестьянское сословие должно было сыграть если и не ведущую, то, по меньшей мере, выдающуюся роль в судьбах немецкой государственности. Тезис П. Бликле подвергся во многом справедливой критике Фолькера Пресса. считавшего общинный «коммунализм» всегда субординированным более мощным территориальным силам. По его мнению, в условиях специфического территориального развития сельские общины не могли создать альтернативу сложившимся институтам власти.

Однако в любом случае движение 1525 г. следует считать самым крупным консолидированным проявлением сословных интересов крестьян. После 1525 г. крестьянство не могло более играть существенную политическую роль, конкурируя с ведущими социальными силами Империи. Отныне крестьянству была уготована роль лишь экономического фундатора аграрного общества без существенных политических функций.

Но границы сословия не были вместе с тем абсолютно непроницаемыми. Конфессиональная эпоха являла множество примеров оттока крестьянского элемента, прежде всего в города. Экономические кризисы, плохая, особенно с начала XVII в., аграрная конъюнктура побуждали крестьян появляться на городских улицах в качестве поденщиков, относительно дешевой рабочей силы, лиц маргинальных профессий, зачастую — нищих. Шансов на подъем было не слишком много. Процессы «омертвления» общинных городских структур сдерживали развитие крестьянского элемента в городской среде. Но в тех случаях, когда удавалось «зацепиться» за городской мир, во втором или третьих поколениях можно было приобрести не только городское гражданство, но и престижный статус. В редких ситуациях через города пролегал даже путь в дворянство. Крупные и многолетние кризисы, как, например, Тридцатилетняя война, могли облегчить путь наверх через удачную военную службу. Дополнительные каналы открывал и процесс конфессионализации. Укоренение новых конфессий на селе шло бок о бок с организацией приходских начальных школ, что позволяло, правда, не слишком часто, надеяться жителям села на интеграцию в духовные структуры. Иезуитский орден питался далеко не только бюргерским элементом. Оба выдающихся духовника при мюнхенском и венском дворе Адам Концен и Вильгельм Ламормэн происходили из крестьян западных областей. Протестантский сельский пасторат отчасти также рекрутировался из представителей крестьянства. Социальная нестабильность, частые конфликты, имевшие религиозную почву и окрас, побуждали крестьян к массовой эмиграции, и с ее мутным потоком им иногда удавалось осесть в новой социальной среде. В целом же, однако, для подавляющего большинства немецких крестьян их пожизненным уделом оставались правовые границы собственного прирожденного статуса. Крестьянство Германии раннего Нового времени являло, очевидно, наименее мобильную с социальной точки зрения массу.