Германия: самоликвидация - [27]
Данные о приёме в школу показывают, что недостатки сильно коррелируют с принадлежностью к определённому социальному слою (табл. 3.8). Для берлинского учёта дети причисляются к одной из трёх групп — нижнему, среднему или верхнему социальному слою — по уровню образования и по роду деятельности родителей.
В Берлине 33 % младших школьников имеют ненемецкое происхождение. Это приблизительно соответствует западногерманскому положению дел. Правда, распределяется эта треть очень по-разному. В районе Центра младшие школьники немецкого происхождения составляют всего 34 %, в Нойкёльне — 48 %, в Панкове — 90 %. Поскольку берлинские мигранты принадлежат преимущественно к нижнему слою, нет ничего удивительного в том, что младшие школьники из этих групп проявляют дефициты, типичные для нижнего слоя (см. табл. 3.9).
Таблица 3.7
Индикаторы социального поведения
(по данным приёма в школы за 2007 г. в двух районах г. Берлина, %)
Таблица 3.8
Индикаторы социального поведения и принадлежность к определённому слою
(по данным приёма в школы г. Берлина за 2007 г., %)
Очевидно, что ни один из приведённых недостатков не зависит каким- либо образом от материального положения. Поскольку была охвачена основная масса поступивших в школу в земле Берлин, собранные данные могут быть, пожалуй, перенесены на сопоставимые социальные слои по всей Германии.
Индикаторы социального поведения и происхождения (по данным приёма в школы г. Берлина за 2007 г., %)
Таблица 3.9
Индикаторы социального поведения и происхождения
(по данным приёма в школы г. Берлина за 2007 г., %)
Источник. Meinbchmidt C. (Hrsg.). Grundauswertung der Einschulungsdaten in Berlin 2007. Berlin, 2009. Данные собраны по материалам указанной выше публикации.
Не забегая вперед дискуссии о бедности, которой будет посвящена глава 4, я хотел бы в этом месте заострить внимание на том, что наблюдаемые поведенческие дефициты нижнего слоя хотя и находятся в тесной связи с материальным статусом этого слоя, но причинно не могут объясняться им. Даже семья, которая долгое время живёт на пособие по безработице II, в состоянии проследить за тем, чтобы дети регулярно чистили зубы и не смотрели телевизор бесконтрольно, чтобы пища готовилась регулярно и питание было здоровым и сбалансированным, чтобы дети играли в парке или на детской площадке и достаточно двигались. Книги можно брать в библиотеке и регулярно читать детям вслух. Итак, нет никаких материальных причин, которые мешали бы получателям пособия по безработице достичь показателей верхнего социального слоя по исследуемым признакам.
Во все времена существовало расслоение общества. Но уровень развития современного промышленного общества и ликвидация наследственных классовых привилегий, растущее число рабочих мест, обязательное школьное образование и облегчившийся доступ в учреждения высшего образования принесли с собой большие возможности для карьерного продвижения и смешение некогда стабильной принадлежности к слоям и классам.
В то время как толковые шли в гору, покидая нижний слой или низы среднего слоя, «вниз» опускались и опускаются в ориентированном на труд производительном обществе прежде всего те, кто был менее смышлён, менее стабилен или попросту немного туповат и ленив.
То, как это действует даже в пределах отдельного квартала города, подробно описал социолог Франц Вальтер>{67}. Особенно драматичным это развитие было для классической рабочей партии СДПГ[12]. Описанное интеллектуальное разжижение нижнего слоя сказывается на рабочей партии СДПГ в соответствии с тенденцией, поскольку потенциал мобилизованности падает и неформальные лидеры становятся редкостью. Это отражается в плохих результатах выборов. О пакете реформ шрёдеровского правительства, который в 2004–2005 гг. под ключевым словом «Agenda 2010», или «Hartz IV», привёл во взвинченное состояние всю Германию, можно думать всё, что угодно. Решающим было, как пишет Вальтер, то, что во многих частях нижнего слоя девиз «Требовательная поддержка» был воспринят не как шанс, а как угроза и посягательство на заработанное имущество.
Сам по себе пакет реформ был правильным, но с ним СДПГ ускорила процесс отчуждения этой части их постоянных избирателей. Теперь они, если вообще идут на выборы, голосуют за Левую партию. Достигшая более высокого положения часть прежнего электората и их потомство выбирают теперь Зелёных[13]. Те, кто причисляет себя к прогрессивным, кто хочет сделать мир лучше, но проблему собственной карьеры уже решил, тем партия социал-демократов явно ничего больше не может предложить. Положения их программы мечутся где-то между Левой партией и социальными ответвлениями ХДС[14], и доля тех, кто считает СДПГ ещё необходимой, драматически падает.
При этом в крупных блоках партийного ландшафта изменений не так уж много: СДПГ, Левая партия и Зелёные имели по опросам на конец июля 2009 г. 47 % избирателей. Общая доля избирателей ХДС и Радикально-демократической партии составила 50 %. Это соответствует слегка преобладающему гражданскому большинству в Германии со времени основания ФРГ, и это вновь и вновь давало СДПГ шанс править на федеральном уровне. Но с Левой партией, которая прежде всего представляет несокрушимых идеологов и неудачников, вечно оттеснённых на обочину жизни, немыслимо обсуждать структурное политическое предложение — в особенности такое, в котором содержится рецепт борьбы против закрепления нижнего слоя, избегающего работы и всё в большей степени исключающего себя из экономического круговорота.
