Герман и Доротея - [9]

Ибо страшиться ты будешь ошибки при выборе друга.

Сын мой, скажу тебе прямо: мне кажется, выбор твой сделан.

Сердце твое смятенно, потому и чувствительней стало.

Начистоту говори, хоть без слов для меня очевидно:

Суженая твоя и есть изгнанница эта».

«Матушка, вы угадали! — взволнованно Герман воскликнул.—

Это она! И если сегодня же в дом свой невестой

Я не введу ее, то она затеряется завтра

В вихре войны, в суете переездов с места на место.

Матушка, будет не в радость глядеть мне тогда на достаток,

Изо дня в день растущий, не в радость мне будет и жатва,

Этот устроенный дом и сад мне станут постылы.

Ах, материнская нежность — и та не утешит беднягу.

Ибо любовь разрешает, поверьте мне, всякие узы,

Если скрепляет свои. Ведь не только девушек участь —

Мать и отца покидать и за избранным следовать мужем,

Нет, и юноша также отца и мать позабудет,

Видя, как вместе с любимой уходит и счастье навеки.

Так отпустите ж страдальца, куда его горести гонят!

Высказал батюшка ясно решенье свое, и отныне

Стены этого дома мне чужды, если супругу,

Милую сердцу, ввести в свой дом отец запрещает».

Добрая, умная мать возразить поспешила на это:

«Двое мужчин стоят, словно скалы, друг против друга.

В каждом упрямство и гордость, один не уступит другому.

И примиренья слова никто не вымолвит первым!

Сын мой, на слово верь мне, еще не теряю надежды,

Что и отец, если вправду она хороша и достойна,

Бедность ее не осудит и в дом свой возьмет и такую.

Мало ль что вырваться может из уст его в гневе, однако

Он и отходчив; поверь мне, все может еще измениться,

Доброго слова он ждет от тебя, и ждать его вправе:

Он ведь отец! Да к тому же, ты знаешь, в застольной беседе

Многое он говорит сгоряча, не терпя возражений,

Ибо вино воспаляет в нем кровь, возбуждая охоту

Всем прекословить… Он глух к речам посторонних. Напрасно

Спорить с ним в это время. Себя одного он и слышит,

Но свечереет, и все, что успел собутыльникам с пылу

Высказать он, между ним и меж ними потом остается.

Тотчас смягчается он, протрезвев, и тогда вспоминает

Все, чем обидел других, и не прочь покаяться в этом.

Так поспешим же, сынок; быстрота приносит удачу.

Должно застать нам друзей, что сидят еще с ним за бутылкой,

С жаром беседуя. Пастор теперь особливо нам нужен».

Так закончила мать и, решительно с камня поднявшись,

За руку сына взяла; он за нею последовал. Оба

К дому молча пошли, погруженные в замысел важный.

ПОЛИГИМНИЯ >ГРАЖДАНИН МИРА

Так за бутылкой, как прежде, втроем они и сидели:

Добрый священнослужитель, аптекарь, а с ними хозяин.

Так же беседа у них оживленно текла, и чредою

То одного, то другого предмета их речи касались.

Но добродетельный пастор обоим сказал в назиданье:

«Спорить не буду… Я сам сознаю, человеку пристало

К большему в жизни стремиться, и мы замечаем, что вправду

Он и стремится к тому, иль, по крайности, нового ищет,

Но далеко не идет, потому что с наклонностью этой

Нам от природы дано и пристрастье к старому тоже —

Ибо привержены мы ко всему, что сызмальства привычно:

Ведь положенье любое прекрасно, если разумно.

Многого смертный желает, а нужно для счастья немного.

Жизнь коротка, и предел бытию поставлен судьбою,

Я осуждать не стану того, кто, покоя не зная,

Дерзок и смел, проникает во все закоулки земные,

Пересекает моря, довольный прибылью щедрой,

Что собирает впрок, о себе памятуя, о близких.

Дорог, однако, мне и живущий в тиши простолюдин,

Неторопливой стопой обходящий отцовские земли,

Чтобы возделывать их, сообразно со временем года:

Та же земля под ним, что привык он встречать ежегодно;

Здесь деревцо молодое не сразу потянется к небу

Кущей ветвей, отягченных листвой и цветом роскошным,

Нет, ибо здесь человеку потребно терпенье и чистый,

Невозмутимый разум и смысл спокойный и трезвый;

Ибо лишь горстку семян он вверяет кормилице-пашне,

Разнопородных животных для дома разводит немного,

Лишь приносящее пользу его целиком занимает.

Благо тому, кто нравом таким наделен от природы,

Всех нас он кормит! Блажен городишка безвестного житель,

Мудро свое ремесло сочетавший с трудом землепашца,

Чужд ему тайный страх, что гнетет поселян каждодневно,

И не смущает его и бюргеров поползновенье

С теми вровень идти, у кого достатку побольше,

С теми, кто выше, важней, — особливо их жены и дочки…

Благословите ж, сосед, натуру скромную сына,

Девушку, сходную с ним, что себе изберет он в супруги».

Так говорил он, и тут показалась мать на пороге,

За руку сына ввела и, поставив его перед мужем,

Молвила: «Часто, отец, меж собой на досуге болтая,

Мы о веселом дне помышляли, в который однажды

Герман, выбрав невесту, порадует нас и утешит.

Так и этак старались, — ему то одну, то другую

Девушку мы предлагали в родительском нашем усердье.

Но наконец наступил долгожданный день, и невесту

Небо послало ему, и сердце его полюбило.

Вспомни, мы говорили: пусть сам для себя выбирает!

Ты ведь недавно желал, чтобы он привязался покрепче

К девушке! Вот и настала минута! Он девушку выбрал!

Да! Полюбил он, избрал и решился на все, как мужчина:

Девушка та — чужестранка, с которой он встретился нынче.

Благослови их! С другою к венцу никогда не пойдет он».

Вырвалось тут у сына: «На ней разрешите жениться!