Герман Геринг — маршал рейха - [96]

В конце весны 1937 года французский посол Франсуа-Понсе информировал помощника своего военно-воздушного атташе, что требуется его присутствие на приеме в посольстве предстоящим вечером. Более важный чиновник неожиданно уехал, и Штелена поспешили привлечь в качестве замены. Несколько часов спустя он уже сидел за столом рядом с фрау Ольгой Ригеле.

И почти сразу, перебросившись несколькими вежливыми фразами с соседями, они сосредоточили свое внимание друг на друге. Скоро стало очевидным, что брат служит для Ольги неизменным объектом поклонения, а он отвечает ей особенно нежной любовью. Большая часть их беседы касалась Геринга. Штелен, не скрывая своего французского патриотизма, который был заложен в него с самого детства, описывал ей свои школьные годы в оккупированной немцами Лотарингии и рассказал, как он там впервые услышал имя Геринга (учеников изрядно пичкали германской военной пропагандой, а Геринг в то время был в числе военных героев). Потом он описал ей, как прочитал о подвигах ее брата и решил, что когда-нибудь обязательно превзойдет его как пилота.

«Не возникало сомнений, что она была тронута моими словами, хотя я заметил, что это не мешает ей оценивать по достоинству ни качества блюд, ни сорта вин, — отметил позднее проницательный наблюдатель Поль Штелен. — Она казалась взволнованной теплом нашего общения, но вместе с тем была оживленной и веселой».

После того как они встали из-за стола, Ольгу окружили более представительные гости, и он уже видел ее только на расстоянии. Но на следующий день посол вызвал Штелена в свой кабинет и сообщил ему, что он приглашен этим вечером на ужин в дом фрау Ригеле. Молодой француз в тот момент жил предвкушением пикника, на который он собирался отправиться вечером с людьми своего возраста, и объяснил, что уже имеет приглашение.

— Тогда откажитесь от него, — резко указал ему посол. — Будьте у фрау Ригеле в восемь часов.

Проклиная свое положение младшего дипломата и холостяка, постоянно гоняемого с одного приема на другой, чтобы заполнять пустые кресла, он отправился тем вечером вместо пикника к себе на квартиру, чтобы одеться соответственно случаю. Штелен был уверен, что кто-то из приглашенных фрау Ригеле неожиданно покинул ряды гостей, и она вспомнила о нем, когда возникла проблема с заменой. Но когда, чуть погодя, он явился в ее дом и оказался за столом, то увидел, что кроме него присутствовало всего семь человек и место было приготовлено явно специально для него. Он сидел между Ольгой и Ильзой Геринг и едва успевал уделять внимание сразу обеим своим соседкам, «стараясь доставить удовольствие одной и в то же время получая удовольствие от обращения к другой».

Совсем поздно, когда он уже было собрался уходить, открылась дверь и вошел Геринг. Он прошел через комнату и, подойдя к Штелену, взял его руку двумя руками и приветствовал так, словно он был здесь долгожданным гостем. Потом он обнял его за плечи и, отведя в сторону, сказал:

— Знаю, вы уже наговорились с Боденшатцем и Удетом. Я очень рад.

И Геринг завел разговор о французской и германской авиации.

— Преимущество, которое мы теперь имеем перед вами, — говорил он, — заключается в том, что мы были вынуждены начать на пустом месте. Себе в сотрудники я подбирал только энергичных людей с богатым воображением и передовыми идеями, способных участвовать в новых проектах и осваивать самолеты, которые мы планировали иметь в 1937 году. Я не брал людей, которые все еще жили прошлым, таких, которые, я думаю, все еще есть у вас, во всяком случае, если то, что я читал в газетах, правда.

Штелен, защищая французские военно-воздушные силы, стал возражать, что они находятся в процессе перестройки, что в производство внедряются новые материалы и что французские разработки подгоняются под требования современности и ближайшего будущего.

Геринг улыбнулся и взял его под локоть.

— Между тем, что делаю я, — сказал он, — и тем, что есть у вас, если вы не решитесь поменять руководство — скоро будет очень мало общего. Пойдемте на поле — пойдемте, и вы увидите наши тренировочные полеты, а потом посмотрите наши заводы. Я от вас ничего не утаю, и вы получите более точное представление о том, что такое люфтваффе.

Штелен принял это потрясающее для него приглашение и потом спросил у Геринга, как это люфтваффе сумели нарастить свою численность за такое короткое время.

— Я отстранил тех, кто всегда старается сделать лучше, — ответил тот. — Раз проект составлен и признан разумным и практичным и программа по его осуществлению началась, необходимо ее энергично выполнять и защищать от тех, кто критикует ее недостатки. Когда дело касается силы, количество принимается в расчет больше, чем качество. Необходимо находить компромисс между тем и другим.

В те дни он, конечно, не предполагал, что эти слова ему еще аукнутся.

Поль Штелен, вернувшись той ночью домой, сел писать отчет для своего посла и для Второго бюро в Париж. Он чувствовал, что в его отношениях с семейством Герингов была установлена своего рода веха. С этого дня на него не переставали сыпаться приглашения от Ольги Ригеле, и он стал видеть ее все чаще и чаще, у нее дома, в министерстве авиации, в Доме пилота (клубе авиаторов) и в Каринхалле. Она писала ему длинные письма, посылала подарки, когда отправлялась к себе домой в Баварию или в путешествия, и звонила ему в посольство, чтобы справиться о нем, если он уезжал в Париж.