Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик - [77]

Кампания 1710 года складывалась для союзников удачно. 26 июня Мальборо взял Дуэ, 28 августа — Бетюн, 29 сентября — Сен-Венан и 12 ноября — Эр. Но сам Мальборо, однако, был недоволен происходящим, поскольку не смог осуществить экспедицию против Кале и Булони, откуда планировал перенести войну на собственно французскую территорию. Сандерленд, поздравляя герцогиню Мальборо с очередной победой супруга, заметил: «Она делает Милорда господином над противниками за границей, но, увы, не дома».

Перемены в английском правительстве изменили подход Англии к переговорам о мире. Согласно инструкциям лорд-канцлера, граф Джерси начал переговоры с агентом маркиза де Торси в Лондоне аббатом Готье. Харли выбрал Джерси, поскольку тот был женат на католичке и являлся якобитом — французы могли ему доверять. Чтобы подсластить начавшиеся консультации, Версаль пообещал графу пенсию в 3000 фунтов в год. Дневник главы Департамента иностранных дел Франции за 1710 год завершался следующими словами: «Идея мира и переговоров витала в воздухе в начале этого года. Она витает и сейчас, но с тем отличием, что события в Англии… позволяют ожидать еще более благоприятных условий мира».

Начиная сепаратные переговоры с Версалем, Лондон желал приобрести немалые выгоды за счет голландских и имперских союзников, но самим союзникам при этом до самого конца 1710 года демонстрировалось намерение выполнять все взятые перед ними обязательства.

Тем временем, 28 сентября 1710 года, Карл III торжественно въехал в Мадрид. Но триумф был недолгим. Позже «Мадридская газета» следующим образом описывала прием, оказанный «второму» королю населением испанской столицы: «Мадрид был так мрачен, что невозможно вообразить… 1 октября состоялась церемония целования рук эрцгерцога. Она была короткой и малочисленной…» Враждебность жителей Мадрида к Карлу нарастала с каждый днем, и, когда пришло известие, что к городу движется французская армия герцога Вандома, он понял, что здесь ему не удержаться, и бежал в Барселону. 3 декабря Филипп V возвратился в Мадрид под громкие приветственные крики.

Вечером 8 декабря Вандом неожиданно появился под стенами Бриуэги, где расположился командующий английскими силами Стэнхоуп. Последовал штурм, в результате которого англичане потеряли 3000 убитыми, 300 ранеными и еще около 2000 сдалось в плен. Если бы Стэнхоуп продержался еще 12 часов, то ему, возможно, помог бы выйти из окружения австрийский командующий Штаремберг.

Но Штаремберг сориентировался слишком поздно, дав Вандому возможность расправиться с армиями союзников порознь. На следующий день после поражения англичан австрийцы были наголову разбиты близ Вильявисьосы. Потери их составили более 8000 человек. «Никогда не было для армий короля более удачного сражения, чем сражение при Вильявисьосе, которое принесло ему полную победу; эта огромная армия, которая дошла до Мадрида и создавала угрозу для оккупации всей Испании, теперь полностью разбита в двух боевых операциях», — писал в своей реляции в Версаль счастливый Вандом.

Исход сражений при Бриуэге и Вильявисьосе оставил эрцгерцогу Карлу ничтожные шансы стать испанским королем. «Сражение при Вильявисьосе, — запишет в своем дневнике маркиз де Торси, — меняло полностью развитие событий как в Испании, так и во всей Европе». 23 декабря Джерси проинформировал Готье, что англичане склоняются к тому, чтобы оставить Филиппа владеть Испанией и Индиями.

В конце 1610 года Мальборо еще имел беспрекословную поддержку и авторитет в армии и Европе, но палата общин и новый Кабинет министров всячески демонстрировали ему свою неприязнь. Дошло до того, что впервые за годы войны он не получил после одержанных побед обычных поздравлений от парламента. Осенью из-за невыплаты парламентом денег приостановилось строительство Бленхайма, в связи с чем Мальборо заметил: «Бленхайм призван означать благодарность англичан за мои победы, так пусть же он остается таким, наполовину достроенным, чтобы показать, какова эта благодарность».

Свифт, выступая в роли проводника торийской политики, не унимался. «Продолжение войны — это большое зло для нации, — писал он зимой 1710–1711 года. — Трудно понять, что движет теми людьми, которые в интересах королевства не желают покончить с длительной и дорогостоящей войной…» Свифт во всех бедах страны винил «алчную и честолюбивую клику вигов», развязавшую войну и доведшую страну почти до разорения. И в самом деле кампании герцога Мальборо уже стоили Англии многих тысяч жизней и миллионов фунтов стерлингов.

Пропагандистским рупором Мальборо и вигов стал Хэа. В начале 1711 года он опубликовал патриотический трактат «Переговоры о заключении мирного договора…» — своего рода панегирик герцогу. Хэа писал, что «ничего нет более абсурдного, чем обвинять в желании затягивать войну человека, который лучше всех исполнял наши желания… Это неблагодарная роль для человека, который возглавил Союз, и худшее, что герцог мог сделать для себя лично». Трактат был полон яростных атак на тори — «якобитов» и «сообщников французов», не желавших понять, что «ничто так не поможет достичь хорошего мира, как добрая война». Хэа писал об угрозе результатам «Славной революции», которая стоила так дорого и которую поддержала большая часть нации.