Георгий Седов - [13]

Воскресенье, 9 февраля. Сегодня с утра Варнак устроил себе праздник, убежал в ропаки, а затем преспокойно конвоировал нас по курсу до обеда; после полудня его удалось поймать и запрячь. Сегодня было хотя и много градусов мороза, но ветра было мало и двигаться было сравнительно тепло. Снялись по обыкновению в девять утра и, пройдя около 15 верст, в три с половиной часа стали ночевать у зимовья Нансена. Ропаков было мало, но рыхлого снега уйма, так что в общем дорога была тяжелая. Я до того заболел бронхитом, что не мог идти. Шел впереди Линник, а я сидел на нарте, в которую подпрягли двух лишних собак. Этой же нартой я с трудом управлял. Мне дышать совсем трудно на морозе за работой. Боже, неужели я не поправлюсь до Теплиц-бай? Не то скандал. Сегодня вечером — чай с ромом. Примус меня очень спасает. Было четыре чистилки, а осталась только одна — три сломали. Уж очень они плохие, а без них худо; оставшуюся берегу, как свой глаз. Собаки сильно работают. Кормим их досыта — по фунту и более галет. Ночью мерзлячек беру в палатку.

Понедельник, 10 февраля. В девять двинулись дальше. Я до того оказался слаб, благодаря бронхиту, что не мог десяти шагов пройти вперед. Сидел опять на нарте. Адски промерз, так как был одет для ходу. Кажется, еще больше усилил простуду, ибо стала болеть грудь и все ниже в правой стороне, страшно лихорадит. Дорога была скверной, а я все-таки был вынужден управлять своей нартой; был настоящим мучеником. Едва дотянул до четырех часов, когда остановились ночевать у мыса Климентса (Маркама). Сейчас, в палатке, при огне очень дурно себя чувствую. Ужасно боюсь, чтобы не получить воспаления легких. Здесь встретили немного воды и айсберги плавающие, тюленьи продушины стали попадаться по тонкому льду. Одна сейчас в пяти саженях от палатки. Тюлени сопят и страшно волнуют собак, вероятно, всю ночь бедняги не будут спать. У Пустошного шла кровь ртом и носом. У Линника сильно ноги мерзли. Сегодня был особенно холодный день.

Вторник, 11 февраля. Сегодня снялись из-за моей болезни в десять часов утра. Я оделся в пимы и полюсный костюм и ехал на нарте, как баба; дорога была вся в ропаках, и только под вечер встретился солончак. Собаки с утра все сильно дрожали и везли плохо, и только под вечер разошлись. Встретили песцовый след. У Линника шла носом кровь, и у Пустотного до того ноги замерзли, что он по дороге вынужден был надеть пимы и в них идти.

В четыре часа стали на ночевку, пройдя около 15 верст, у Земли Александры. Сегодня была такая заря, что в ней казалось почти солнце. Виден уж Теплиц-бай. Я чувствую себя лучше, ибо был тепло одет и все время сидел на нарте спокойно.

Среда, 12 февраля. Сегодня снялись в восемь ТРИ четверти утра. Холод стоял адский: при — 35 градусов ветер 3 балла и метет снег. Это самый холодный день. Пока я еду больным в полюсном костюме, как чучело, и все-таки прозяб. Дорога отвратительная: масса ропаков, приходится проводить по одной нарте; целое мучение, собаки очень мерзнут и плохо везут. Встретили свежий медвежий след и много следов песцовых; слева — кажется, недалеко — вода, за туманом ее не видно. Отогревали Арестанта. Линник подморозил на ногах большие пальцы. Прошли около 15 верст и остановились в четыре часа ночевать у Земли Рудольфа. Сегодня был минимум — 42 градуса. Сейчас дует балла на четыре ОST. Палатку изрядно треплет, мы же, как цыгане, сидим вокруг примуса.

Четверг, 13 февраля. 13-е число неудачное, как вообще. Снялись в девять и пошли в тумане (идет снег). Дорога тяжелая, собаки еле везут, ничего не видно. Забрели в какой-то пролив между островами, но только не в Теплиц-бай, хотя он уже, чувствуется, близко. После двух разъяснело, сделался чудный теплый день, но дорога тяжелая — снег и ропаки, тащимся дальше по курсу. В океане, видно, воды много, ибо видать черное небо. Встретили зайца у лунки, не подпустил на выстрел, сполз. В пять часов остановились ночевать, кажется, у Земли Рудольфа: трудно с уверенностью судить, так как в этом месте карта страшно неверна. Посмотрим, что покажет завтрашний день. Вечером пришел медведь к палатке, огромный, собаки его погнали. Я, несмотря на болезнь, пошел с Линником на собачий лай. Пройдя кое-как около двух верст, мы нашли медведя едящим в лунке, окруженного собаками. Я несколько раз стрелял в него с аршинного расстояния, но ружье так замерзло, что не дало ни одного выстрела. Когда пошли мы, разочарованные, назад, то я уже двигаться не мог, так плохо себя чувствовал. Пришлось остаться с собаками, сторожить медведя, а Линник пошел за нартой. Вскоре медведь выскочил из лунки и побежал на SW, собаки — за ним. Часа через два меня нашла нарта и привезла, как труп, в палатку. Здоровье свое ухудшил, а тут еще нужно залезать в замерзший мешок.

Пятница, 14 февраля. Сегодня в девять часов потащились дальше. Снег, туман, ничего не видать, собаки не везут — караул! Протащились около трех-четырех верст и стали лагерем у группы маленьких островков между Землями Рудольфа и Александры (у самого N). К W и N вода, дальше ничего не видно. Буду здесь стоять лагерем, пока не дождусь ясной погоды. Здоровье мое очень скверно, вчерашний медведь ухудшил его. Кончился пуд керосину, начали другой.