Георгий Победоносец - [52]
Посему, молясь перед сном, Степан просил Господа об одном: чтоб вразумил раба своего Андрея Савельева сына, не дал ему продать Долгопятому деревеньку, уберёг от горести да разорения шесть десятков пускай холопьих, а всё ж крещёных душ.
Вот и упросил. Внял Господь его молитве, расстроил почти что готовую сделку, да не совсем так, как мечталось, а вернее — совсем не так. То ли напутал что-то, то ли ему там, на небе, и впрямь виднее, а только лучше было бы Степану его вовсе своими молитвами не тревожить. Хотел как лучше, а получилось — хуже некуда…
Так думал Степан, растаскивая багром дымящиеся брёвна. Не по душе ему была такая работа, не по сердцу, но и бросить её он не мог: как же бросить? Люди-то как же? Их ведь по-людски похоронить надобно. Вот и старался, хотя, когда вослед за Захаром ещё два обгорелых до голой кости скелета сыскали, таково ему муторно сделалось, что хоть ты ложись да помирай. Покойников-то он, конечно, видал, да только то совсем иное дело было. Кто своей смертью, от старости либо от болезни, помер, кого, как тятьку, деревом в лесу прибило либо зверь задрал. Обмоют человека, в чистое обрядят, в гроб чинно положат, и лежит он себе, почитай, как живой — вроде уснул крепко. А тут-то!.. Дым, пар, головешки; подцепил её багром, оттащил в сторону, а из-под неё череп закопчённые зубы скалит. Вчера ещё человеком был, коего ты как облупленного знал, а ныне — вот он, любуйся! Немудрено, что на душе кошки скребут, а в коленях слабость появляется…
На войне Степан не бывал, не сподобил Господь, а паче того барин, Андрей Савельевич, уберёг: как-никак, в семье единственный кормилец, и мастер таровитый, и сыну, как ни крути, приятель. Пожаров больших на его памяти тоже не случалось, вот ему не по себе и сделалось.
Зато дядька Макар, артельный старшина, всяких видов навидался. Было, ходил даточным человеком с царским войском Нарву брать, где сперва, как крепость обстреливали, пушкарям пособлял, а после, как в город вошли, помогал на посаде пожары тушить. Да и допрежь того, после взятия Казани, случилось ему быть в Москве, когда там великий пожар бушевал. Посему на мертвецов, хошь горелых, хошь ядрами пушечными в клочья рваных, старый Макар смотреть привык и взгляда, коли надобно было, от них не отводил. Приметил, конечно, что Степану на кости людские глядеть тошно, по спине его этак ласково похлопал и сказал:
— Небось, Степанушко, все там будем. Люди добрые были, грешили в меру, так что им ныне, поди, легче нашего-то. А что видом страшны, то не беда. Нас не укусят, а Господу всё едино, в каком виде людишки к райским вратам прибыли — чай, не по своей воле человечий облик утратили…
И пошёл, кашляя от дыму и кряхтя от натуги, в который уж раз пересказывать про Нарву — как в Великий пост в Иван-городе нельзя было в церковь попасть, потому как ливонские рыцари с Ругодивских стен, нами же некогда и возведённых, через Нарову-речку богомольцев, яко селезней, из луков били; как пришёл наконец долгожданный царёв указ и как по указу тому рявкнули союзно русские пушки, засыпав неприятеля сперва каменными, а после и огненными ядрами… Говорил, как полыхала Нарва, как в дыму да пламени рубились отчаянно с немецкими кнехтами, как знатный пушкарь Андрейка Чохов, переплыв реку, выстрелом из захваченного неприятельского орудия пробил замковые ворота, открыв путь православному воинству…
Он бы и далее говорил, перечисляя дивные для русского уха чужеземные названия — Нейшлос, Тольсбург, Дерпт, да тут среди головешек и оплавленных, обгорелых остатков домашней утвари начали попадаться мечи, сабли, шестопёры, наконечники копий и иное оружие, и говорливый Макар умолк, сообразив, что докопались до барской опочивальни.
Вскорости опять наткнулись на обгорелый человеческий костяк и по оплавленному колечку с голубым камнем на пальце опознали Андрея Савельевича. В руке, на коей было то колечко, мёртвый держал сизую от жара саблю с обугленной рукояткой, из чего стало понятно, что татя барин встретил, как положено старому воину. Крестясь и тяжко вздыхая, едва не по одной вынули косточки из горячих угольев, снесли в сторону, где опять завыли в голос дуры бабы, и сложили аккуратно на чистой рогожке. Тут, как на грех, случилась новая беда: шарили-шарили в угольях, а головы-то и не сыскали.
Старый Макар зачем-то стал подле рогожи на колени и при угасающем дневном свете внимательно осмотрел то, что осталось от доброго барина Андрея Савельевича. После подозвал к себе артельщиков и корявым, как сучок, чёрным от сажи пальцем указал на одну косточку.
— То шея, — сказал. — Вишь, какова оказия? Косточка-то шейная не цела, пополам перерублена. Ась?..
Степан пригляделся. И верно, позвонок, что бережно держал заскорузлыми пальцами Макар, был чисто, без задоринки, без осколка перерублен надвое. Этак чисто кость разрубить не всякому мяснику по плечу. Ну, мясник иль не мясник, а ясно было одно: сгорел барин не живьём, а допрежь того, как сгореть, головы лишился.
— Искать надобно, — сказал Макар то, о чём подумали все. — Откатилась, поди, голова-то. Надобно искать, православные.
На что готова пойти женщина, ради благополучия собственного сына? Дженна, вдова купца Картхиса, во что бы то ни стало хочет сделать своего сына Рами благородным. Ради достижения этой цели она готова на всё. Лесть, предательство, убийство — в её арсенале нет запретных приёмов. Долгие годы она плетёт вокруг себя паутину коварства и лжи. Но в такой атмосфере, порой очень сложно бывает остаться собой, и не стать жертвой собственной хитрости…
Прикосновение к тайнам и святыням древности сильно повлияло на участников путешествия в дикие земли африканского племени кенда. Не всем была дарована долгая судьба, но оставшиеся в живых сильно изменились и, как ни странно, мечтают о повторном визите. Лишь охотник Квотермейн считает, что остался прежним – суровым скептиком, который всегда держит слово и готов прийти на помощь, даже если ему делать это страшно не хочется или когда ему попросту страшно. В очередной том серии «Мастера приключений» входят два романа Хаггарда из цикла об Аллане Квотермейне – «Дитя из слоновой кости» и «Древний Аллан».
Каждый из вас, кто прочтет эту книгу, перенесется в далекий и прекрасный мир античной древности.В жир сильных, отважных людей, в мир, полный противоречий и жестокой борьбы.Вместе с героями рассказа «Гладиаторы» вы переживете извержение Везувия, радость освобождения, горечь потерь.С отважной героиней рассказа «Гидна» под бушующими волнами вы будете срезать якоря вражеских кораблей, брошенных против Эллады царем Персии — Ксерксом.Вы побываете на площадях Афин и Рима, в сверкающих мраморных храмах и мрачных каменоломнях, где день и ночь свистели бичи надсмотрщиков.Вы узнаете удивительную историю о мальчике, оседлавшем дельфина, и множество других интересных историй, почерпнутых из документов и преображенных фантазией автора.
Давным-давно все люди были счастливы. Источник Счастья на Горе питал ручьи, впадавшие в реки. Но однажды джинны пришли в этот мир и захватили Источник. Самый могущественный джинн Сурт стал его стражем. Тринадцать человек отправляются к Горе, чтобы убить Сурта. Некоторые, но не все участники похода верят, что когда они убьют джинна, по земле снова потекут реки счастья.
Повесть рассказывает о том, как жили в Восточной Европе в бронзовом веке (VI–V вв. до н. э.). Для детей среднего школьного возраста.
Евангелие от Христа. Манускрипт, который сам Учитель передал императору Клавдию, инсценировавшему собственное отравление и добровольно устранившемуся от власти. Текст, кардинальным образом отличающийся от остальных Евангелий… Древняя еретическая легенда? Или подлинный документ, способный в корне изменить представления о возникновении христианства? Археолог Джек Ховард уверен: Евангелие от Христа существует. Более того, он обладает информацией, способной привести его к загадочной рукописи. Однако по пятам за Джеком и его коллегой Костасом следуют люди из таинственной организации, созданной еще святым Павлом для борьбы с ересью.