Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов - [122]

Администрация Дома дает мне отпуск хоть на целый год, дорогу мне тоже оплатят. Но затруднения с туристической визой — для неимущих. И вот Жорж придумал, чтобы я Вас попросила прислать мне фиктивное приглашение от университета для чтения ряда лекций о Георгии Иванове и для устройства его литературного наследства. Он хотел мне сам продиктовать письмо к Вам, но я отговорила его, обещав, что сделаю это. Может быть, Вы придумаете что-нибудь более подходящее. Важно только, чтобы мне дали визу и чтобы я, раз этого так хотел Жорж, могла уехать на время в Америку.

Его страшно мучила мысль о моем будущем. Он оставил письмо всем своим читателям обо мне. Но его я не могу сейчас переписать — Вы поймете.[1223]

Пожалуйста, если Вам трудно — ведь Вы так не любите писать, ответьте мне через Вашу секретаршу. Но если можно, не откладывайте очень.

Меня, теперь, когда он умер, переводят под Париж.[1224] Но пишите еще сюда.

Как жаль, что он так и не увидел своей книги. Даже в этой маленькой радости ему было отказано.

Боюсь, что мое письмо Вас расстроит — ведь Вы, я знаю, к нему по-настоящему хорошо относились.

Сердечно Ваша

Ирина Одоевцева

Посмертный дневник

1) ...Александр Сергеич, я о Вас скучаю.

С Вами посидеть бы, с Вами б выпить чаю.

Вы бы говорили, я б, развесив уши,

Слушал бы да слушал, душа-дорогуша.

Вы мне все роднее, Вы мне все дороже,

Александр Сергеич, Вам пришлось ведь тоже

Захлебнуться горем, злиться, презирать -

Вам пришлось ведь тоже трудно умирать.

2) Кошка крадется по светлой дорожке.

Много ли горя в кошачьей судьбе?

Думать об этой обмызганной кошке

Или о розах. Забыть о себе.

Вечер так длинен и скучен и душен.

Небо в окне, как персидская шаль.

Даже к тебе я почти равнодушен,

Даже тебя мне почти уж не жаль.

3) Я жил, как будто бы в тумане,

Я жил, как будто бы во сне.

В мечтах, в трансцендентальном плане.

И вот пришлось проснуться мне.

Проснуться, чтоб увидеть ужас,

Чудовищность моей судьбы.

…О русском снеге, русской стуже…

Ах, если б, если б… Да кабы!

4) В громе ваших барабанов

Я сторонкой проходил —

В стадо золотых баранов

Не попал. Не угодил.

А хотелось, не скрываю, —

Слава, деньги и почет.

В каторге я изнываю,

Черным дням ведя подсчет.[1225]

Сколько их еще до смерти —

Три или четыре дня?

Ну, а все-таки,[1226] поверьте,

Вспомните и вы меня.

Август 1958 года

Георгий Иванов

178. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. 17 сентября 1958. Йер.

17-го сентября 1958

Дорогой Роман Борисович,

Спасибо за книгу![1227] Теперь, конечно, никакого значения не имеет, что обложка не в две краски.

Но до чего жаль, что она так задержалась. Жорж был уверен, что она вообще не выйдет, что набор разобрали. Он брал с меня слово, что я не получила от Вас письма и не скрыла его.

Он ничем не мог объяснить, что Вы больше двух месяцев не писали ему. Он думал, что Вы не решаетесь заявить, что книги не будет. Я старалась его разубедить, что Вы заняты, что Вам не до нас — вот даже ледерплекс не послали мне — но он не верил — Гуль не такой. Я знаю...

Но теперь поздно об этом жалеть. Я потом напишу Вам обо всем. Это было так ужасно, что я сейчас не могу совсем.

После Жоржа осталось много стихов. Он в последнее время сочинял иногда по три, по четыре для «Посмертного Дневника», как он говорил. «При жизни таких печатать нельзя».

Я записала почти все, он диктовал мне их — сам он писать уже не мог. «Ты подправь и доделай». Но сейчас я ни подправлять, ни доделывать не в состоянии. Это кажется мне кощунственным. Как он сочинил, так пусть и остается. Только печатать пока можно далеко не все.

Я еще не начала разбирать ни его рукописей, ни моих записей его стихов. Они лежат у меня в ящике, и я не решаюсь их тронуть.

Я послала вчера четыре стихотворения М. М.[1228] Он, наверно, перешлет их Вам. В последнем я описалась два раза. Во второй строфе, последняя строчка — Черным дням веду подсчет,[1229] и в последней строфе предпоследняя строка:

Ну, а все-таки, поверьте,

Вспомните и вы меня.

Я это вспомнила сегодня ночью, как и вот это стихотворение:

Мне уж не придется впредь

Чистить зубы, щеки брить.

"Перед тем, как умереть,

Надо же поговорить".

В вечность распахнулась дверь,

И "пора, мой друг, пора!"…

Просветлиться бы теперь,

Жизни прокричать ура!

Стариковски помудреть,

С миром душу примирить…

…Перед тем, как умереть,

Не о чем мне говорить.

Август 1958

Георгий Иванов

Простите, что так грязно. И это мне тяжело дается. У меня как-то не ладно с головой — хочу сказать или написать одно, а получается другое. И все забываю.

Перед тем, как умереть,

Надо же поговорить

- строчки Жоржа еще из «Роз».[1230] Он часто с насмешкой брал свои старые строчки, «на новый лад», как он говорил.

Может быть, мы с Вами скоро увидимся. Жорж непременно хотел, чтобы я постаралась уехать на полгода или год в Америку. Он угадал, что здесь или в Париже мне будет невыносимо.

Теперь после его смерти, все как будто спохватились и хотят мне помочь. Мне оплатят дорогу туда и обратно. В Доме мне дают «отпуск» на год и я не теряю отдельной комнаты. Меня переводят в Gagny, под Парижем, чтобы мне было удобнее уезжать и хлопотать о визе. С визой нелегко, я написала об этом, по желанию Жоржа, Мих. Мих.