Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - [232]

В данном случае явно имелась в виду военная помощь. Но и в экономическом сотрудничестве существовали острые проблемы, которые Димитров не замедлил изложить. Советские специалисты, пожаловался он, часто действуют в рамках ведомственных интересов, завышая экспортные цены и занижая цены на болгарский импорт, не учитывают политическое положение и значение Болгарии для СССР. Сталин посетовал: «О многих вещах мне не говорят подробно. Приходят ко мне и говорят, что то-то и то-то согласовано, и я утверждаю. Если будут особые затруднения при решении подобных вопросов с нашими органами, обращайтесь прямо ко мне».

К утру круг обсуждаемых вопросов расширился далеко за пределы советско-болгарских отношений. Речь зашла о «плане Маршалла». В середине июля в Париже состоялась Европейская экономическая конференция, где представители шестнадцати стран обсудили выдвинутый государственным секретарём США Джорджем Маршаллом план восстановления Европы. Сначала Москва рекомендовала дружественным государствам принять участие в конференции, однако вскоре отозвала рекомендацию. В письме, направленном в ЦК БРП(к), прямо говорилось, что под видом выработки плана восстановления Европы инициаторы конференции хотят создать западный блок с включением в него Западной Германии. При этом возникает угроза для суверенитета и экономической самостоятельности малых стран^{324}. Конечно, такая перспектива не могла устроить Кремль. (Как показали дальнейшие события, прогноз подтвердился.)

Ночной разговор на сталинской даче имел важные последствия. Димитров направил Сталину три письма по экономическим вопросам. В Кремле состоялось большое совещание по болгарским делам. В нём участвовали Сталин, члены правительства и военачальники, с болгарской стороны — Георгий Димитров, начальник Генерального штаба Иван Кинов и командующий военным флотом Болгарии Кирилл Халачев. На совещании были приняты все предложения болгар о поставках вооружений, в том числе танков, отпускные цены наполовину снижены и предоставлена рассрочка по платежам.

«Имел продолжительную беседу с Дружковым, — немедленно поделился Димитров новостью с Костовым. — Видимо, он доволен тем, как развиваются у нас дела. Готов оказать нам всяческую возможную помощь»^{325}.

«Что касается моего лечения, то понадобилось первую неделю употребить для улаживания наших вопросов, и только позавчера прибыл в Барвиху, — пояснил он в следующем письме от 18 августа. — Договорился со здешними профессорами, что мне проведут краткий курс лечения до первого сентября. Тогда я вернусь на десяток дней в Софию и после этого пройду добавочное лечение от 2 до 3 недель»^{326}.

Получилось же по-иному. Чрезвычайная ситуация в Болгарии заставила Димитрова обратиться напрямую к Сталину. «В Болгарии уже третий год подряд из-за засухи виды на урожай крайне неблагоприятны, — сообщил он 1 сентября. — В этом году будет собрано не более 40 процентов от среднего урожая. При этом запасы для армии почти исчерпаны. Чтобы восстановить отчасти эти запасы и обеспечить для населения среднюю хлебную норму 350 граммов, необходимо дополнительно по меньшей мере 100 тысяч тонн пшеницы.

Население в большой тревоге. Разумеется, враги используют это положение, чтобы создавать новые затруднения правительству. Англо-американцы ведут большую пропаганду, что только Америка может спасти болгарский народ от голода».

Накануне празднования третьей годовщины новой власти Димитров сообщил в Софию, что есть надежда на удовлетворение просьбы, однако Микоян только в конце сентября пообещал, что зерно будет поставлено в Болгарию на условиях займа. В СССР люди тоже голодали; пшеница была более ценным стратегическим товаром, чем оружие…

Надежда Димитрова на кратковременную отлучку в Софию рухнула окончательно, когда начальник Лечебно-санитарного управления Кремля профессор П. И. Егоров огласил заключение консилиума: три одновременно протекающих патологических процесса (сердечно-сосудистый, сахарная болезнь и воспаление жёлчного пузыря в острой форме) требуют интенсивного лечения как минимум в течение месяца.

В тот день, 17 сентября, Димитрова навестили приехавшие из Софии Вылко Червенков и редактор газеты «Работническо дело» Владимир Поптомов. Их фамилии вновь упоминаются в дневнике через два дня: «Составил конспект доклада Червенкова и Поптомова (от имени ЦК на предстоящем коммунистическом совещании). По этому поводу имел с ними продолжительную беседу». Следующая запись: «Червенков и Поптомов вылетели к месту совещания компартий европейских стран».

Эти несколько строк означали подготовку судьбоносного для стран «новой демократии» события — совещания девяти компартий в Польше, где было учреждено Информационное бюро коммунистических и рабочих партий, известное как Коминформ. Трудно сказать, когда и у кого возникла идея создания нового международного центра компартий. Владимир Дедиер, биограф Тито, утверждает, что югославский лидер высказывал эту мысль Сталину в 1945 году. О необходимости иметь интернациональную межпартийную структуру говорил в 1946 году Матьяш Ракоши. В дневнике Георгия Димитрова есть запись, датированная 6 июня 1946 года: «