Географическая ось истории - [13]
Следует отметить, что реки, текущие из лесов и впадающие в Черное и Каспийское моря, пересекали всю ширину степного пути кочевников, и что время от времени случались кратковременные перемещения населения вдоль течения рек под прямым углом к движению кочевых народов. Так, греческие миссионеры-христиане поднялись по Днепру до Киева, а ранее скандинавские варяги спускались по той же реке, направляясь в Константинополь. Еще раньше тевтонские готы на короткое мгновение появились на Днестре и пересекли Европу, двигаясь от побережья Балтики в том же юго-восточном направлении. Но это все мимолетные эпизоды, которые ничуть не опровергают более широких обобщений. На протяжении тысячи лет конные кочевники прорывались из Азии через широкий проход между Уральскими горами и Каспийским морем, топтали копытами своих коней степные просторы юга России и обосновывались в Венгрии, то есть в самом сердце Европейского полуострова, формируя необходимостью им противостоять историю всех соседних великих народов – русских, немцев, французов, итальянцев и византийских греков. То обстоятельство, что появление кочевников провоцировало здоровую и достойную реакцию, а не смиренное подчинение восточным деспотам, объясняется тем фактом, что их мобильная власть обуславливалась степями, но растворялась бесследно в лесах и горах.
Конкурентами кочевникам в насаждении своей мобильной власти были викинги с их ладьями. Приплывая из Скандинавии к северному и южному побережьям Европы, они по рекам проникали в глубь континента. Но их деятельность носила ограниченный характер, поскольку, если присмотреться, подлинная сила викингов проявлялась только в непосредственной близости от воды. Таким образом, оседлые народы Европы очутились в тисках между азиатскими кочевниками с востока и морскими пиратами с трех других сторон света. По самой своей природе ни то, ни другое давление не было порабощающим, наоборот, оба оказались позитивными и стимулирующими. Примечательно, что формирующее влияние скандинавов второстепенно лишь в сравнении с влиянием кочевников, ведь именно под натиском викингов Англия и Франция совершили первые шаги к внутреннему единению, а прежнее единство Италии было викингами разрушено. Ранее Рим мобилизовывал своих оседлых граждан посредством знаменитых дорог, но постепенно римские дороги пришли в небрежение, а заменить их удосужились только в восемнадцатом столетии.
Вполне вероятно, что даже гуннское нашествие было отнюдь не первым в череде азиатских вторжений. Скифы, о которых повествовали Гомер и Геродот, пили кобылье молоко, придерживались, похоже, того же самого образа жизни и принадлежали, не исключено, к тем же народам, что и более поздние насельники степей. Кельтский элемент в названиях местных рек (Дон, Донец, Днепр, Днестр и Дунай – везде имеется корень «дон»)[48], возможно, отражает переселение народов со схожими обычаями, пусть и принадлежавших к иной расе, но вполне допустимо, что кельты явились сюда из северных лесов, как готы и варяги более позднего времени. Впрочем, заметный «клин» брахицефального населения, если воспользоваться определением из физической антропологии, тянется на запад от брахицефалической Азии через Центральную Европу до Франции; по-видимому, это привнесенное качество, «клин» между северным, западным и южным долихоцефальным населением, наследие, оставленное захватчиками из Азии[49].
Однако в полной мере азиатское влияние на Европу становится заметным лишь после монгольских нашествий пятнадцатого столетия; правда, прежде чем анализировать важнейшие обстоятельства этих нашествий, крайне желательно сместить нашу географическую точку зрения в сторону от Европы, чтобы мы могли обозреть весь Старый Свет как таковой. Поскольку дожди возникают из морских испарений, очевидно, что в сердце обширной массы суши должно быть относительно сухо. Поэтому нас не удивляет тот факт, что две трети мирового населения сегодня обитают в сравнительно узкой полосе вдоль окраин великого континента – в Европе, по соседству с Атлантическим океаном; в Индии и Китае, вдоль побережий Индийского и Тихого океанов. Огромный пояс суши, почти необитаемый, ибо там практически не бывает осадков, простирается, подобно Сахаре, через Северную Африку и проникает в Аравию. Центральная и Южная Африка на протяжении большей части истории человечества были почти полностью отделены от Европы и Азии, как и Америка с Австралией. Фактически южной границей Европы была и остается Сахара, а не Средиземноморье, поскольку это пустыня, которая отделяет черного человека от белого. Итак, непрерывная территория Евразии, расположенная между океаном и пустыней, имеет в площади 21 000 000 квадратных миль, половину всей суши на земном шаре, если исключить из рассмотрения Сахару и Аравийскую пустыню. Имеется также множество малых пустынь, разбросанных по всей Азии, от Сирии и Персии дальше на северо-восток до Маньчжурии, но ни одну из них нельзя сравнивать по размерам с Сахарой. С другой стороны, Евразия характеризуется поистине замечательным распределением речных водостоков. На огромном пространстве центра и севера континента реки, по сути, бесполезны для человеческого общения с внешним миром. Волга, Окс и Яксарт
