Гентианский холм - [31]

Боже, как он любил этого ребенка! Он отдал бы весь свой опыт хирурга за возможность вечно сидеть вот так напротив нее, неиспорченной и счастливой. Счастливой? Но она не была счастливой. Хотя сейчас она улыбалась, показывая ямочки на щечках, она больше не была той самой Стеллой, которая приходила к нему в прошлый раз. В ее глазах больше не горели свечи. На ее тонком смуглом лице была видна какая-то зрелость, а у прелестного рта чувствовалась какая-то задумчивость, которой не было раньше. Она познала нечто новое. Ей рассказали какую-нибудь печальную историю, или, возможно, она столкнулась с несчастьем чужого для нее человека, и будучи той, кем она была, она пережила ту историю или то несчастье, как свое собственное. Доктор ничего не сказал. Он добивался доверия людей не прямыми вопросами, а невысказанным и огромным состраданием. Но в это мгновение он оставил всякую мысль, хоть о коротком рассказе о смерти Сократа. Он осторожно рассказывал ей о выбранных отрывках из философского диалога Платона, описывающего смерть Сократа, но решил не рассказывать ей сегодня о самой смерти этого «самого достойного, кроткого и замечательного человека». Вместо этого доктор закрыл лежавшую перед ним книгу, вставил в глаз монокль и комично взглянул на девочку.

— Хочешь получить урок истории в бричке, Стелла?

Лицо Стеллы озарилось радостью. Время от времени, когда доктору Крэйну нужно было съездить к больному, жившему далеко от его дома, или нужно было заехать по делам в одну из соседних деревень, он позволял Стелле поехать вместе с ним, что ей очень нравилось, и когда они ехали, рассказывал девочке историю этой замечательной земли и легенды, связанные с домами, церквями, мостами и колодцами, мимо которых они проезжали. Он был прирожденным рассказчиком. Стелла тоже была прирожденной рассказчицей. Именно ее непреодолимая тяга к рассказыванию историй сделала ее ученицей доктора Крэйна.

4

Три года тому назад, покидая как-то вечером хутор после визита к матушке Спригг, которая вдруг почувствовала неприятные колики, доктор обнаружил маленькую Стеллу, стоявшую у ворот садика с цветами и смотревшую вверх на звезды. Было уже холодно и темно, и если бы дом не пребывал в такой неразберихе, то ее наверняка уложили бы спать еще час тому назад, но она стояла в свободно развевающемся плаще, очевидно, не чувствуя себя одинокой и не испытывая страха, полностью поглощенная раскинувшейся над ее головой картиной.

— Вот Большая Медведица, — доверчиво сообщила она доктору, — я придумала о ней историю. Хотите расскажу?

Он выразил немедленное желание выслушать, и Стелла рассказала ему маленькую веселую сказку, которая от души порадовала доктора. Затем она указала на другое заметное скопление звезд и спросила:

— А это что такое?

— Это охотник Орион, — объяснил доктор, — Большая Медведица все время смотрит на него, боясь, что на нее нападут. А вот это Кастор и Поллукс. Они были двумя братьями, известными своей любовью друг к другу. Зевс, желая сделать память о них вечной, поместил братьев среди звезд.

— А на небе много людей и животных? — с интересом спросила девочка.

— Великое множество, — ответил он. — Зайди ко мне на днях, и я прочту тебе историю о человеке по имени Тригейус, который путешествовал на небеса и узнал там, что после смерти мы превращаемся в звезды.

Доктор велел девочке идти в дом, чтобы не замерзнуть, и отправился к себе, забыв и думать об обещании. Но на следующий день, как только он вернулся из разъездов и уселся в кабинете перед горячим чаем с гренками, раздался тихий стук в дверь. Отворив, доктор увидел на пороге Стеллу и Ходжа. Плащ Стеллы маково алел в сумерках.

— Ты заболела? — удивленно спросил он.

— Нет, — ответила Стелла, — я пришла послушать про Тригейуса.

Она совершенно правильно запомнила имя. Доктор Крэйн надел очки и внимательно оглядел девочку. Он всегда считал ее славной малюткой, но сейчас почувствовал в ней знатную леди.

— Кто тебя привел? — спросил он.

— Ходж, — улыбнулась Стелла.

— Но ты никогда здесь не была. Как ты нашла мой дом?

— Я спросила дорогу в коттедже, — сказала Стелла. — Можно мне войти и послушать про Тригейуса?

Доктор послал слугу Тома Пирса на хутор сообщить, что со Стеллой все в порядке, провел гостей в освещенный свечами кабинет и угостил обоих чаем и гренками. И Ходж, и Стелла ели деликатно, вели себя тихо, но чувствовали себя совсем как дома. Потом доктор Крэйн придвинул стулья поближе к огню, Ходж улегся у их ног, а девочка и доктор, положив на колени «Мир» Аристофана, проделали вместе с Тригейусом путь на небеса и обратно и повстречались с сияющими духами, которые были более плодом воображения доктора Крэйна, нежели Аристофана. К примеру, встречи с семью маленькими девочками-Плеядами в книге не было уж точно. Сказка длилась, и Стелла то смеялась, то грустила, и удивительные глаза ее сияли, как звезды. А когда рассказ был окончен, настало время задавать вопросы.

— А кто такая Луна? — спросила Стелла.

— Ну, я тебе сказать не могу, — серьезно ответил доктор Крэйн. — Индусы говорят, что это один замечательный заяц, который прожил столь безупречную жизнь, что, когда попал на небо, стал великим светилом. Эскимосы считают, что луна — это девочка, а мы, что это старик с вязанкой хвороста.