Генрих VIII и его королевы - [52]
Никогда не существовало никакого «заговора Экстера», и нет никаких свидетельств о том, что эти люди отказывались признавать сына Джейн Сеймур законным наследником. Вся эта история пришла из Италии, но неизвестно, какой неведомый англичанин ее впервые сочинил и имел ли он какую-нибудь связь с Кортнеями. Она повлекла за собой неодобрение в самом широком смысле: все то же глубокое невезенье, которое преследовало Генриха и все его дела. Если мысль была преступна, тогда заговорщики были виновны в предательстве, но только в том смысле, как это определил бы современный суд. Тем не менее в ноябре три человека были приговорены и 9 декабря казнены. Маркиза и ее младший сын на некоторое время остались в тюрьме. В определенном смысле они были даже менее виновны, чем Анна Болейн и лорд Рошфор, поскольку не посягали на власть при дворе. Но с другой стороны, отчуждение от политического курса, который избрал для себя король, превращало их в опасную и непредсказуемую силу, пока для Англии существовала серьезная угроза стать жертвой нападения со стороны католического союза. Мог ли Генрих рассчитывать на их военную поддержку, если бы Реджинальд вернулся вместе с императорской армией, что он и пытался сделать? Неудивительно, что 9 января 1539 года Кромвель будто бы сказал Шапуису, что «маркиз собирался узурпировать страну, женив своего сына на принцессе и убив принца…»>[158]. Это было то, во что ему необходимо было поверить. К концу этого месяца международная ситуация стала еще более напряженной. 12 января в Толедо Карл и Франциск подписали договор, в котором каждому предписывалось не заключать никаких дальнейших соглашений с Англией. Создается впечатление, что все попытки Генриха выйти из изоляции в конце концов ушли в песок и что больше не появятся невесты ни из лагеря Габсбургов, ни из лагеря Валуа. По всей Англии были устроены военные смотры для предупреждения возможного нападения, а некоторые оставшиеся консерваторы, вроде графини Солсбери и сэра Николаса Кэрью, были арестованы, допрошены и обвинены в государственной измене. Кэрью был казнен 3 марта, в то время как графиня получила приговор и вернулась в тюрьму. Если кто-нибудь сочтет, что Генрих прибег к неоправданным предосторожностям, то следует учесть, что в феврале кардинал Поул адресовал императору пространную проповедь, в которой от своего имени и от имени папы объявлял английского короля вне закона как бесстыдного тирана и призывал всех христианских монархов повернуть свои мечи против него, как против безбожника.
Глава пятая. Пробы и ошибки: Анна Клевская и Екатерина Ховард, 1540-1541
В начале 1539 года стали более явственно слышны первые признаки бури. Договор в Толедо был наиболее наглядным предупреждением, но явно не единственным. Через два дня после Рождества Реджинальд Поул, преисполненный злобы, которую он выразил всего несколько недель назад, отправился из Рима с инструкциями убедить и Франциска и Карла отозвать своих послов из Англии, а также установить режим эмбарго>[159]. Его неофициальная, но тщательно скрываемая миссия состояла в том, чтобы попытаться организовать широкомасштабное вторжение с помощью одной или двух сторон. В это же время шотландец Дэвид Битон был сделан кардиналом и послан на родину с целью вовлечь Якова V в антианглийский альянс. Крушение матримониальных проектов было, следовательно, наименьшей из забот Генриха. Военный психоз охватил страну. Устраивались военные смотры, принимались срочные меры для укрепления обороны Кале, Гвисна и Бервика. Оборонительные укрепления спешно возводились по всему южному побережью>[160]. Флот был мобилизован, и отправление иностранных судов приостановлено. Считалось, что вражеская армия соберется в Нидерландах, а флот — в Антверпене и Булони. Однако произошло только то, что бы отозван французский посол. Возможно, было также намерение отозвать Шапуиса, но оно так и не было выполнено. Поул был встречен императором довольно прохладно, и ему ясно дали понять, что намерены использовать отсрочку войны с Францией для решения неотложных проблем лютеранства в собственной стране, а не для поисков опасных приключений в Англии в интересах папы. Франциск, казалось, проявил больше сочувствия, но в начале марта он сменил своего посла в Лондоне, а в следующем месяце написал Генриху, отрекаясь от каких-либо враждебных намерений. В мае король все еще проводил смотр своего флота и смотрел на парады собственных войск перед Сент-Джеймсским дворцом, но к тому времени опасность, если она и была, миновала. Парадоксально, но в результате этого кризиса выиграл прежде всего Генрих, который летом 1539 года вел страну по тому пути, который диссидентам 1536–1537 годов казался невозможным.
