Генрих VIII и его королевы - [49]
Между тем королева выздоравливала не слишком быстро. К 18 октября у нее развилась родильная горячка, и ее жизнь оказалась в опасности. Ее слуг позже обвинили в том, что они позволяли ей есть неподходящую пищу, пить холодные напитки, но истина состояла в том, что медицина не располагала эффективными средствами в той ситуации. К вечеру 23 октября началось заражение крови, и королева впала в бессознательное состояние. На следующее утро ее поспешно причастили и, промучившись весь день, она умерла этой же ночью. Был ли с ней в это время Генрих, мы не знаем. Скорее всего, он находился в Хэмптоне, отложив поездку на охоту в Эшер, когда новости о состоянии королевы стали тревожными. Горе было всеобщим и искренним, «… и никто в королевстве не страдал больше самого Его величества, которого эта смерть заставила немедленно вернуться в Вестминстер, где он скорбел и долго пребывал в сокровенном одиночестве…»>[148].
За Те Deum спешно последовали погребальные мессы, и официальные послания с поздравлениями по случаю рождения королевского сына сопровождались наспех составленными в дополнение соболезнованиями. Мария, как и ее отец, была сражена смертью Джейн, потому что дружба двух этих женщин, имевших разницу в возрасте всего в семь лет, был теплой и доверительной. Джейн не только подарила королю бесценного законного сына, она также открыла ему такой тип отношений, каких он не знал с начала своего первою брака. Мы не знаем, выдержали бы они испытание временем. Возможно, со временем ее кротость и отсутствие физической красоты показались бы ему столь же утомительными, как страсть и политический ум Анны. Но умерев, Джейн неизгладимо запечатлелась как образец совершенства, и когда пришел его собственный час, он приказал, чтобы его похоронили рядом с ней.
Ни одна из английских королев не умирала «достойно» со времен матери короля Елизаветы Йоркской в 1503 году, поэтому точное соблюдение церемониала потребовало специальных усилий. Сначала тело очистили, затем вскрыли и забальзамировали. Потом его уложили в свинцовый ящик и после этого в деревянный гроб, который оставался в зале Хэмптона до 31 октября. В течение этого времени караул несли фрейлины и придворные двора, следуя строгой системе, и все время горела двадцать одна восковая свечка. В День Всех Святых, 1 ноября, носилки, на которых стоял гроб, пронесли с факелами через галереи, затянутые черным, в часовню, которая была убрана подобным же образом. Здесь в течение двенадцати дней выдерживался еще один траурный караул — священники королевской часовни в течение ночи, а личные фрейлины королевы днем>[149]. Наконец 12 ноября погребальная процессия двинулась в Виндзор. По традиции король не появлялся, и Мария была главной скорбящей, едущей впереди процессии верхом на коне, покрытом черным бархатом. Погребение состоялось на следующий день в часовне Святого Георгия с огромной торжественностью. Двор оставался в трауре до Рождества, которое праздновалось в Гринвиче, но только на Сретение, 2 февраля, Генрих наконец снял траур, и восстановилась видимость внешнего порядка. Личные драгоценности Джейн были распределены между ее фрейлинами и другими членами ее семьи. Мария, которая, по-видимому, была самой близкой из ее подруг, также получила щедрый подарок. Принадлежащие ей земли, разумеется, отошли королю. В первый раз за время своего царствования король оказался без супруги, и хотя теперь существовала королевская детская, порядок наследования пока еще держался на нити одной юной жизни. Как бы ни переживал Генрих свою личную потерю, среди его советников скоро начались разговоры о том, что необходим герцог Йоркский — традиционный титул второго сына короля — и следовательно, новая королевская женитьба.
