Генрих VIII и его королевы - [25]
К счастью, эта новость не сразу достигла Англии. Ситуация была неблагоприятной и без такого последнего удара, поскольку 31 июля Кампеджио объявил, что суд будет придерживаться римского календаря и удалится на каникулы, т. е. будет отложен до октября. Генрих пришел в бешенство и послал герцогов Норфолка и Саффолка просить, чтобы суд продолжался и вынес окончательное решение. Когда эта просьба была отвергнута, Саффолк, который был почти так же разгневан, как и король, произнес пророческие слова: «… теперь я вижу, что то, что говорили старики, верно: ни один легат и ни один кардинал никогда не приносил блага Англии». Вполне вероятно, что некомпетентность самого Генриха вызвала этот унизительный отказ, но у него были основания испытывать ярость в связи с бесчестными уловками, к которым прибегали папа и его агенты. Екатерина и в самом деле могла быть популярной в Англии, но дворяне, состоявшие при короле, даже те, которые не особенно одобряли его действия, в августе 1529 года разделяли его негодование. Периодическое вмешательство самого Генриха, без сомнения, вредило делу, но человеком, которому достался главный позор в связи с этим провалом, неизбежно оказался Уолси. Положение в церковной иерархии и влияние в курии обязывало его провести предполагаемое аннулирование через бурные воды папской политики, и все, чего он достиг, — это судебный фарс в Блекфрайерсе. Король был разочарован, а Анна Болейн, отбросив легата, как сломанный тростник, впервые проявила открытую враждебность. Как долго Уолси выдерживал объединенный натиск Болейнов и своих аристократических врагов, считавших Блекфрайерс его личным провалом, мы никогда не узнаем. Несмотря на ярость, Генрих не сразу объявил Риму о своем отказе. Казалось, не было другого способа поддерживать, пусть даже очень хрупкую, возможность, и кардинал мог еще превратиться в ключевую фигуру. Однако он был настолько сосредоточен на этом суде, что не следил за событиями на дипломатической сцене и прозрел только тогда, когда было уже слишком поздно, потому что договор Франции с империей должен был вот-вот подписан. Он поспешно, но недостаточно своевременно, послал в Камбре послов, чтобы повлиять на соглашение. Договор был подписан 3 августа только при подразумеваемом английском участии>[69]. Генрих был не только унижен во второй раз за несколько дней тем, что его подобным образом отодвинули. Уолси тоже совершил ошибку, поссорившись с французским послом и стараясь опорочить Франциска за это отстранение от переговоров. Учитывая характер проблемы, возникшей в связи с императором, король Франции оставался тем единственным человеком, с которым Генрих не мог позволить себе поссориться. К началу сентября Уолси балансировал на краю, и Анна использовала все свое влияние, чтобы столкнуть его.
В связи с его падением в начале октября рассказывалось немало историй, но самая драматичная из всех та, когда Анна якобы уговорила короля не предоставлять ему аудиенции и увлекла своего любовника охотой и пикниками, является скорее всего романтическим вымыслом. В действительности кардинал в течение сентября имел немало приватных бесед с королем, и многие наблюдатели считали, что он успешно смирил королевский гнев. Но недоверие Генриха полностью определилось, и его решение отстранить своего давнего слугу было вызвано не только женскими хитростями Анны Болейн. Тем не менее когда Уолси 9 октября был обвинен в предательстве, а неделю спустя смещен с должности канцлера, его падение рассматривалось как триумф Анны и ее сторонников. Испытывала ли Екатерина, которая предсказывала этот исход, какое-либо удовлетворение от точности своих прогнозов, мы не знаем. У нее, естественно, не было причин печалиться по поводу отставки Уолси, но триумф партии Болейнов при дворе делал ее более чем когда-либо зависимой от покровительства родственников Габсбургов, и такое положение создавало серьезные неудобства. Ее победа над королем оказалась решительной, но чисто негативной. Она могла оставаться его женой в глазах закона и церкви, но она не могла заставить его так к себе относиться, и ничто не могло восстановить тех отношений, которые когда-то между ними существовали. То ли Генриху недоставало мужества, то ли он с особой тщательностью соблюдал внешние формы, мы не знаем, но почти в течение двух лет он не предпринимал новых акций против Екатерины. Она оставалась королевой, со своей свитой и с теми же почестями, но в некоем политическом лимбе, не играя никакой активной роли в политике. 8 декабря Томас Болейн был сделан графом Уилтширом, а его союзники Джордж Гастингс и Роберт Рэдклифф — соответственно графами Хантингдоном и Сассексом. Это сопровождалось пышной церемонией, во время которой Анна предстала рядом с королем. К концу года было создано новое правительство, в котором герцог Норфолк стал президентом совета, и, как писал Дю Белле — «над всем этим — мадемуазель Анна». Она вознеслась достаточно высоко, чтобы вырвать брачную корону у своей соперницы.
