Генрих V. Принц-плейбой ставший королем-воином - [14]

Генрих хотел, чтобы его направляли и поддерживали серьезные и неподкупные советники, люди, отражающие стиль королевской власти, которому он себя посвятил. Ни на этом этапе, ни позже он не имел фаворитов и не продвигал никого, кто не демонстрировал высокие стандарты честности и преданности, которых он ожидал. Он был консервативен в использовании патронажа, полагая, что награду нужно заслужить, и скуп в создании пэрств. Хотя на заседании парламента в мае 1414 года он возвел своих братьев Джона и Хамфри в герцогский статус (Бедфорд и Глостер), а своего двоюродного дядю Ричарда Конисбурга — в графы Кембриджа, эти титулы не были подкреплены земельными владениями и доходами и были дарованы только пожизненно, что опять же является выражением необходимости даже для членов его семьи показать свою ценность для королевства. Но там, где лояльность была доказана, он вознаграждал ее. Будучи принцем, Генрих поддержал своего двоюродного дядю Эдуарда, герцога Йоркского, когда Генрих IV усомнился в верности последнего. Став королем, он позаботился о том, чтобы парламент в мае 1414 года объявил герцога свободным от подозрений, признав его "добрым сеньором своего отца и себя, и желая, чтобы его считали таковым "[69].

Помня о финансовых проблемах, которые преследовали его отца, Генрих поддерживал размер и расходы своего дома на низком уровне. В его правление также не наблюдалось частой смены должностей, как это было при его отце: меньшая текучесть кадров указывала на короля, который был уверен в своих суждениях и ясен в своих намерениях. Сознавая, что его отец подвергался критике за продвижение людей низкого ранга, Генрих стремился к тому, чтобы ядром его совета были знатные дворяне и духовенство. Милитаризм его правления, вызванный войнами с Францией, способствовал привлечению пэров и знатных рыцарей в ближний круг короля.

Генрих был "практичным" монархом, стремящимся внести свой вклад во все сферы деятельности, особенно в обеспечение справедливости, общественного порядка и финансовой честности, а также в укрепление позиций Англии в Европе, но признаком хорошего короля было прислушиваться к советам как регулярного королевского совета, так и Большого совета и парламента. Через три дня после коронации, в знак своего возвращения из политического забытья, в которое он был низвергнут до своего воцарения, он устроил беспрецедентную личную встречу с дворянами и рыцарями, на которой пообещал править во имя чести Бога и процветания королевства. Присутствующие, в свою очередь, принесли ему клятву верности как королю[70]. Этой церемонией он попытался устранить любые затянувшиеся сомнения в своем наследовании в свете предполагаемой попытки переворота и явного предпочтения отца его брату Томасу. В качестве публичного жеста, демонстрируя свою приверженность ожидаемой королевской политике, при вступлении на престол, король сообщил о своем намерении объявить о всеобщем помилование, отправив гонцов в день своей коронации, чтобы провозгласить его[71]. Эти действия обнародовали его добрые намерения, но политической нации все еще требовалось время, чтобы понять, каким королем он будет.

Через несколько недель после восшествия на престол он публично объявил, что Ричард II будет перезахоронен в Вестминстерском аббатстве, и в начале декабря он выполнил это обещание. Это был продуманный шаг. Привезя останки Ричарда в Вестминстер из его первоначального места захоронения в доминиканском монастыре в Кингс-Лэнгли — и, более того, перезахоронив его в гробнице, которую сам Ричард ранее зарезервировал для себя — король стремился (как оказалось, безуспешно) развеять слухи, циркулировавшие более 10 лет, что Ричард все еще жив и живет в Шотландии; это также дало Генриху возможность публично выразить свое почтение королю, который вел себя благородно по отношению к нему в Ирландии до вторжения его отца. Генрих V даже позаимствовал знамена, которые использовались для похорон его собственного отца в июне в Кентерберийском соборе, что подчеркивало стремление нового короля подвести черту под прошлыми конфликтами и в то же время подчеркнуть легитимность и величие его династических предков и, таким образом, его самого[72].

Похороны его отца были впечатляющим событием: король заказал 90 флагов с гербами всех христианских королей и других выдающихся людей и 50 с изображениями героев в знак того, что Генрих IV занимает достойное место в сонме знаменитых людей. Свечи для бдения и церемонии обошлись королю в 100 фунтов стерлингов, а еще 160 фунтов стерлингов было потрачено на один предмет — золотую украшенную голову для подношения в святилище Томаса Бекета[73]. О почитании Генрихом своего умершего отца свидетельствует и то, что он бережно хранил его бревиарий и Большую Библию. Хотя впоследствии он одолжил последнюю своему фонду поддержки ордена бригиттинок в Шине, в своей последней воле он четко указал, что она должна быть возвращена после его смерти его королевскому преемнику[74].

В мае 1413 года, с той же смесью личной преданности и династической публичности, он заказал новое надгробное изваяние для гробницы своей матери в Лестере, с "разноцветными гербами короля Англии", хотя она умерла за 5 лет до того, как ее муж занял трон