Генрих V - [91]
Распределение земли в Нормандии, земли, которая была частью королевского домена и на которой король был феодальным сеньором, контролировалось с величайшей тщательностью самим Генрихом. Что значили такие пожалования для их английских получателей, которых к концу правления, вероятно, насчитывалось несколько сотен, из всех слоев общества?[684] Для высшей знати они были источником дохода и, гордости. Мы можем быть уверены, что Солсбери получил свои поместья в качестве благодарности за военные услуги, которые он оказал Генриху, так же как и Кларенс. Тем не менее, нам будет трудно приписать финансовый мотив как единственный. Хотя, например, Арфлер должен был привлечь поселенцев, которые получали прибыль от ренты за многочисленные пожалования домов в городе (Генрих хотел иметь большое английское "присутствие" в этом порту, чье местоположение и недавняя история подчеркивали, какой риск для безопасности Англии он представлял), у нас так мало свидетельств типа "счетов поселенцев", что трудно сделать твердые выводы о притягательной силе финансового и экономического стимула[685]. Но один фактор очевиден. Если не считать Арфлер, у Генриха не было ни желания, ни намерения заменить английским населением нормандское[686]. Хотя верно, что в некоторых городах, таких как Кан, англичане могли жить в непосредственной близости от других англичан, цель политики Генриха (после первоначального момента сомнений, когда гарнизонам не разрешили жить в городах, которые они охраняли) была в основном интеграция, процесс, в котором браки, разрешенные Генрихом с самого начала, должны были сыграть свою роль[687]. Тесная связь между пожалованиями и гарнизоном, в котором служил получатель, подчеркивает очень продуманный характер поселения, запланированного Генрихом V.
Последнее замечание может служить подтверждением этого наблюдения. Хотя были допущены административные ошибки (некоторые земли были пожалованы двум бенефициарам, один из которых затем указывал на ошибку), нет сомнений в том, что король в значительной степени лично отвечал за земельное урегулирование в Нормандии в течение своей жизни[688] (пожалования земель, сделанные не им непосредственно, требовали его личной ратификации)[689]. Хотя большинство пожалований были сделаны для наследования с учетом долгосрочной перспективы, Генрих также делал их по желанию или пожизненно, что давало ему возможность отменить их в будущем. Его явное желание контролировать владение землей английскими и французскими получателями его милости проявилось в его решении, обнародованном в Моронвале, близ Дрё, в августе 1421 года, о том, что англичане могут распоряжаться землями, переданными им королем, только по отношению к другим англичанам, а французы могут распоряжаться либо по отношению к англичанами, либо французами[690]. Из этого можно сделать два тесно связанных вывода. Во-первых, земли, отданные англичанам, вероятно, имели либо большую финансовую, либо, что более вероятно, большую стратегическую ценность, чем земли, отданные французам; во-вторых, из-за этих факторов предполагалось, что такие земли, намеренно отданные англичанам, должны по возможности оставаться в руках англичан. В случае споров между получателями пожалований сделанными королем, все иски, возникающие в связи с ними должны были рассматриваться советом в Руане. Это был самый эффективный способ обеспечить, соответствие земельных пожалований намерениям человека, осуществившего их.
Глава 10.
Армия и флот
Генриха по праву считают королем-воином. Он с юных лет набирался военного опыта и чувствовал себя среди солдат непринужденно. Командование и решительное руководство были для него естественны. Именно армия позволила ему завоевать уважение, приличествующее завоевателю, и именно завоевания придали его короткому правлению особый колорит и характер. Какую армию он привел к этим успехам?
Во главе армии, которую Генрих отправил во Францию в 1415 году, стояло традиционное военное сословие, дворянство, которое собралось в большом количестве, хотя, поскольку с середины 1390-х годов в стране царил относительный мир, многие из них, должно быть, имели мало или вообще не имели практического опыта войны[691]. Участие этой группы, герцогов, графов и баронов, поддерживаемых рыцарями в большом количестве, является убедительным доказательством широкого участия общества в предприятии короля, что подчеркивается тем фактом, что герцоги и графы были ответственны за набор примерно половины армии, которая отправилась в Саутгемптон в августе 1415 года. Присутствие ряда лиц, которые были или недавно были членами парламента, является еще одним показателем активного участия в национальном предприятии людей с репутацией и положением в широких слоях английского общества[692].
К 1417 году, однако, появились намеки на то, что перемены начинают происходить. В июне король написал из Солсбери шерифам Саутгемптона, Уилтшира, Сассекса и Дорсета. Он сообщил им, что до его сведения дошло, что люди с небольшим состоянием принимают гербы, или cotearmures, на которые они не имеют права. Это означало, что некоторые присваивали положение, которого они не заслуживали, и король был вынужден заявить, что будут приняты меры для того, чтобы все должны были доказать свой статус или рисковали потерять свое место в армии. Единственным исключением, которое будет признано, станут люди, сражавшиеся при Азенкуре
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.