Генрих V - [51]

.

Что же означала эта формулировка на практике? Те, кто не входил в ближайшее окружение короля, ничего не знали о том, что обсуждалось или решалось[358]. Но формулировка этого текста должна была обеспокоить тех, кто узнал об этом. Как мог король полагаться на союзника, который, несмотря на обещание поддержать войну, оправданием которой служило признанное союзником утверждение, что Генрих действительно является королем Франции, тем не менее, отказался действовать против нынешнего короля Карла VI и его сына? Невозможно поверить, что Генрих не осознавал всей сложности ситуации. Знал ли он, однако, то, что не было открыто заявлено? Была ли эта оговорка включена просто для того, чтобы защитить Бургундию от обвинений в измене своему королю? Или Иоанн должен был оказать военную помощь только после того, как станет ясно, что Генрих, уже получив контроль над "значительной частью королевства Франции", скорее всего, одержит победу и над остальной частью, и в этом случае Бургундия окажет помощь лишь тому, кто уже достаточно уверен в полной победе? Или же пункт о том, что герцог Иоанн не будет предпринимать действий против своего государя и его наследника, следует воспринимать очень буквально, чтобы позволить ему поддержать англичан, если они окажутся вовлеченными в войну против лидеров других партий, которые были заклятыми врагами Бургундии? Такое толкование можно допустить, тем более что на практике это был способ заставить Англию помочь Бургундии в продвижении ее интересов в том, что в других отношениях было довольно односторонним соглашением в пользу Англии.

Взгляд на этот документ должен повлиять на мнение о Генрихе в это время. Потерпев неудачу, хотя и не обязательно по своей вине, в достижении политического урегулирования напрямую с французами, он не имел другого выбора (поскольку бретонцы в это время имели мало влияния во Франции), кроме как подойти к этому вопросу через бургундцев, что вполне соответствовало дружеским контактам, которые он поддерживал с герцогом Иоанном с тех пор, как сам был принцем. Это отдавало инициативу в руки герцога Иоанна, который, вероятно, нуждался в Генрихе меньше, чем Генрих в нем, что ограничивало возможности использовать силы Иоанна. Доказательством тому служит формулировка текста, которая далека от искреннего обязательства, на которое, вероятно, рассчитывал Генрих, а также туманное обещание Иоанна, что он может в будущем сделать заявление в пользу Англии. Можно утверждать, что, нуждаясь в союзнике во Франции, Генрих оказался слишком увлеченным Бургундией. Тем не менее, маловероятно, что Генрих сделал какую-либо политическую или военную уступку герцогу Иоанну, хотя мы не знаем, обсуждали ли они будущую военную стратегию или нет. Однако капеллан короля выразил, возможно, общее мнение, сообщив, что поскольку он был французом, герцог Иоанн, должно быть, вел двойную игру; это мнение отразил автор Northern Chronicle (Северной хроники), сказав, что в итоге король практически ничего не добился[359].

Какие бы сомнения ни были у него или у других относительно пользы от встречи в Кале, Генрих теперь был настроен на вторжение во Францию в следующем году. С момента своего возвращения в Англию он неустанно работал над подготовкой к новому походу. Сначала парламент, а затем духовенство выделили ему крупные суммы денег, около 136.000 фунтов стерлингов на войну. Дипломатия использовалась для того, чтобы найти союзников и изолировать французов. Поддерживались контакты с Сигизмундом и другими немецкими князьями[360]; к королю Кастилии было отправлено посольство, чтобы напомнить ему о союзе, заключенном между Генрихом III и Альфонсо и их наследниками (копии этого союза находились в государственных архивах каждого королевства, если требовались доказательства), и убедить его отказаться от союзов, которые он мог иметь с врагами короля Англии, в первую очередь с Францией[361].

За некоторое время до Рождества Генрих, проживавший в королевском поместье Мортлейк, расположенном вверх по Темзе от Лондона, переехал в Кенилворт в Уорикшире, одну из своих любимых резиденций, чтобы провести там сезон праздников[362]. Но, вероятно, король особо не расслаблялся. В январе начался долгий процесс создания армии и флота, необходимого для доставки ее во Францию, причем в конце января — начале февраля были подписаны первые контракты на годичную военную службу[363]; в портах (особенно на юго-западном побережье) должны были быть реквизированы суда водоизмещением в двадцать тонн и более; все графства посетили королевские посланцы с приказом, чтобы те, кого король призвал для экспедиции во Францию, готовились к годичной службе и были готовы к смотру, когда потребуется[364]. К началу марта Джон Уотертон, конюший, побывал в Лондоне, Рединге и Абингдоне, а также в нескольких других местах, чтобы организовать сбор и доставку снаряжения[365]. В том же месяце король созвал собрание церковных и мирских лордов в Рединге, чтобы обсудить, среди прочих вопросов, предстоящую экспедицию во Францию, для чего также был провозглашен дополнительный наем кораблей, которые должны были собраться в Саутгемптоне как можно скорее