Генрих V - [120]
Эти трудности проявились на обоих церковных соборах, которые собрались в первые два десятилетия XV века. На Пизанском соборе главной задачей было достижение единства. Сбросив обоих Пап, Григория XII и Бенедикта XIII, претендовавших на роль законных лоцманов Церкви, и избрав на их место другого, Александра V, члены собора разъехались по домам, оставив фундаментальные проблемы реформы "главы и членов" для рассмотрения на следующем соборе, который должен был собраться три года спустя. К тому времени, когда этот собор собрался в Констанце в конце 1414 года, самыми неотложными и насущными вопросами, требующими решения, были ересь, олицетворяемая Яном Гусом, и то, что следует сделать с Иоанном XXIII, который, избранный преемником Александра V после его смерти в 1410 году, вызывал скандал в Церкви. Только после низложения Иоанна в мае 1415 года, через три месяца была создана комиссия по реформе, к тому времени император Сигизмунд отбыл в турне по Испании, Франции и Англии, оставив инструкции о том, что в его отсутствие не должна быть завершена ни одна фундаментальная реформа. К тому времени, когда он вернулся в Констанц в январе 1417 года, давление в пользу выборов нового Папы начало нарастать, поэтому, когда летом 1417 года была создана вторая комиссия под председательством Николаса Бубвита, епископа Бата и Уэллса, она вскоре была оттеснена на задний план быстро развивающимися событиями, которые привели к избранию Мартина V в ноябре. Хотя это было не из-за отсутствия идей или добрых намерений, реформе не удалось должным образом навязать себя в повестке дня собора.
Каково было отношение англичан к реформе? На Пизанском соборе идеи Ричарда Уллерстоуна оставили свой след,[896] как и идеи епископа Халлума Солсберийского, который пользовался большим уважением в Констанце, чей соборный капитул включал некоторых людей, наиболее симпатизировавших реформам в Англии того времени. Из тех, кто отправился в Констанц либо в качестве королевских посланников, либо в качестве прокторов, представлявших более местные интересы, один, Томас Споффорд, аббат бенедиктинского монастыря Святой Марии в Йорке, назначенный королевским представителем в октябре 1414 года, похоже, серьезно относился к реформам, принимая участие во встречах немецких членов своего ордена, направленных на проведение реформы управления и монастырской дисциплины бенедиктинцев этой страны. Примечательно, что хотя англичане, в самом деле, были ответственны за задержку избрания Мартина V из-за долгой поддержки, которую они оказывали призыву к реформе, поддержанному немцами, в конце концов, они отказались от этой позиции в пользу избрания. Такое решение, принятое Генрихом, как теперь кажется, в основном по политическим причинам, вряд ли свидетельствует о сильной привязанности к долгосрочному делу реформаторов.
Но так ли это было на самом деле? Как и немцы, англичане считали, что их нуждам лучше всего отвечают реформы, которые, хотя и санкционируются на высшем уровне, в целом решаются на местах. Это мнение, в целом, работало против мнения итальянцев, что реформы должны быть навязаны Церкви нереформируемой иерархической структурой, в которой доминируют итальянские кардиналы. Именно такой взгляд на вещи, который считался более вероятным для проведения эффективной реформы церкви в Англии, заставил англичан и немцев действовать вместе против интересов более "латинских" наций на соборе.
Представляется вероятным, что король, желая установить определенную форму эффективного контроля над церковью в Англии, отдавал предпочтение реформам, которые применялись бы на местном уровне, а не тем, которые, как бы они ни соответствовали английским условиям, отражали более "универсалистские" требования папства. То, что Генрих был открыт для идей церковного обновления, само по себе почти не вызывает сомнений. Список из сорока шести желательных реформ, представленный ему Оксфордским университетом в 1414 году в ответ на его просьбу обсудить подобные вопросы, ясно показывает, что члены университета видели в короле человека, который будет способствовать совершенствованию духовенства Англии[897]. Интересно также отметить основу, на которой базировались предлагаемые реформы. Пытаясь заручиться поддержкой короля, светского лидера общества, но прошедшего коронацию, подчеркивалось, что мирская жизнь зависит от духовного благополучия. Говоря немного иначе, если мирские и духовные власти смогут работать вместе, общество в целом от этого только выиграет; это был способ рассмотрения роли духовного в мирских делах, близкий к мнению Чичеле о том, что архиепископ Кентерберийский, одновременно духовный лидер и светский советник, действует на благо всего общества.
Рассмотрение оксфордских предложений подтверждает эту точку зрения. Хотя предложения были составлены в течение нескольких месяцев после драматических событий восстания лоллардов, в них почти нет прямых ссылок на них. Лишь в самом конце содержится призыв к светским королевским чиновникам объединиться с епископами в преследовании и наказании всех еретиков и лоллардов, и, в частности, к принятию мер по конфискации книг на английском языке, которые могут ввести в заблуждение простых людей
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.