Генрих V - [110]
Несколько бестактное признание Сигизмундом своих тесных связей с Англией, сделанное так скоро после союза, заключенного в Кентербери, должно было повредить его положению "нейтрального" лидера собора, которое, в отсутствие Папы, естественно, должно было достаться ему. То, что он послал Генриху в феврале 1417 года подарок в виде особого мяса, а также прекрасный медный подсвечник в следующем месяце, было известно не только бюргеру Констанца Ульриху Рихенталю[843]. Политика Сигизмунда по-прежнему была направлена на проведение реформ; его неспособность убедить Бенедикта XIII отречься от престола, а также опасения, что если выборы состоятся в ближайшее время, члены собора, для которых проживание в Констанце была очень дорого, немедленно вернутся домой, оставив незавершенной важную работу по реформированию церкви, вероятно, склонили его к тому, чтобы придерживаться своей ранней политики, ставя реформы, а не выборы, на первое место в списке своих приоритетов. В этом, если верить письму Форестера королю, его поддерживали два самых влиятельных члена английского посольства, Роберт Халлум и, что еще более удивительно, Джон Каттерик, епископ Личфилда, которые, вместе с другими английскими представителями, были "полностью настроены на продвижение реформы в Церкви, как в главе, так и в членах "[844]; они были полны решимости, более того, сделать это по совету Сигизмунда, который, как записал Филластр в своем дневнике, дважды (в январе и в марте) ответил комплиментом на комплимент, защищая юридическую концепцию самостоятельной английской "нации" против тех, кто на нее нападал.
Действительно, недели после возвращения Сигизмунда в Констанц показали, насколько изменилось отношение к нему с момента его отъезда в поисках единства за полтора года до этого. Теперь в соборе было заметно больше разногласий, чем тогда. Гийом Филластр, французский кардинал, писал, что к февралю 1417 года то, что начиналось как слухи об англо-германском союзе, теперь было признано реальностью. Сигизмунд, по его словам, подготовил объявление войны против Франции, что очень обеспокоило собор, и потребовалось значительное давление, в том числе со стороны немецкой "нации", чтобы убедить его не объявлять его, хотя, как говорят, он послал герольда, чтобы передать текст объявления войн Генриху V, сказав, что его английский союзник должен чувствовать себя свободно, чтобы призвать его на помощь, когда она потребуется. Проблемы Сигизмунда не закончились с падением доверия к нему. К марту 1417 года королевства Испании, Арагона и Кастилии, выйдя из повиновения Бенедикту XIII, отправили делегации на собор, но обнаружили, что их положение как "нации" было отнято у них англичанами, которые с самого начала работы собора, двумя годами ранее, претендовали на положение самостоятельной "нации". Ссора, которая произошла по этому вопросу и в которой французы перешли от фактического признания английской "нации" к враждебному отношению к ней, вызвала ряд захватывающих событий и стала выражением глубоко укоренившихся убеждений со всех сторон.
Основным в этом споре был принцип, согласно которому каждая "нация" имеет только один голос. Когда дело доходило до голосования, могла ли географически маленькая страна с двумя церковными провинциями и горсткой епископств претендовать на те же права, что и большая страна с большим количеством церквей и более длительным христианским прошлым? По какому праву Англия может претендовать на одну пятую или, что еще хуже, одну четверть голосов по вопросам, затрагивающим все христианство? Англичане могли бы заявить, как это сделал от их имени Томас Полтон, что их право считаться "нацией" основано на исторических и географических факторах. Все знали, что англичанам было позволено взять на себя права "нации" в отсутствие делегаций из Испании (испанцы должны были винить в этом только себя), и Сигизмунд поощрял их к этому, чтобы противостоять влиянию пропапских итальянцев, которые присутствовали на соборе в большом количестве, но чье право голоса (выраженное в единственном голосе их "нации") не отражало их численности. Более того, Сигизмунд, как мы видели, предпочел бы, чтобы англичане, как его союзники, имели отдельный голос, который помог бы противостоять влиянию латинских "наций".
Тем не менее, теперь было признано, что Церковь гораздо ближе, чем немногим более года назад, к тому моменту, когда ее единство может быть выражено в избрании Папы. Это, после возвращения Сигизмунда, стало рассматриваться как важная часть работы собора, детали которой теперь можно было обсуждать. Однако здесь снова возник фактор, вызвавший разногласия. Не было единого мнения о том, когда должны состояться выборы: до или после провозглашения реформы? Не было единого мнения и о том, как это должно происходить. Должны ли были кардиналы, и только они, избирать нового Папу? Традиционная практика была на их стороне. Однако было признано, что именно их неудача в 1378 году привела к избранию двух Пап и возникновению раскола. Кроме того, необходимо было учитывать еще два фактора. Те, кто верил в соборную власть, основываясь на словах декрета
