— Я тоже слышал, что в мешке лежит Вольфи, — сказал один.
— Какой врун этот Паннвиц! — воскликнул другой. — Вот подлец! Если это неправда, что в мешке зашит немецкий мальчик, то и про шпионов неправда.
— Постоянно нас обманывают. Идемте домой! — снова воскликнул первый.
Они уже повернули было обратно, но пискливый голосок прокричал им вдогонку:
— Эвальд со своими товарищами уже там! Они хотят побить бедных ребят. Они хотят бросить Вольфи на свалку, или в реку.
— Нужно ему задать, этому жулику! — крикнул один из мальчиков.
— Не посмеют они бросить Вольфи в воду! Вольфи был хороший, умный пес.
— Он искусал в кровь десять полицейских! Они никак не могли застрелить его из ружья.
— Вольфи заслужил, чтобы ему были хорошие похороны.
— Ребята, пойдем его защищать!
— А куда итти? Ничего не видно…
И снова раздался голос из мрака:
— Идите за мной. Я вас доведу. Это недалеко.
И Хильда вышла из-за дерева.
Что было дальше, вы уже знаете.
Прощание со старой жизнью
По дороге домой, в городском парке, Фриц потянул Генриха за рукав.
— Генрих, — шепнул он ему на ухо, — посиди немного в парке. Обожди вот на этой скамье, я скоро вернусь. Я раньше посмотрю, что там у вас дома. После этой истории с шуцманами полиция вас не оставит в покое.
Генрих незаметно отстал от товарищей и сел на скамью. Фриц долго не возвращался. Была уже, верно, глубокая ночь. Мать, должно быть, пришла с работы. А ею нет дома. Она испугается. Так поздно он еще никогда не возвращался.
Генрих так устал и ему так хотелось спать, что у него все время слипались глаза.
Наконец вернулся Фриц.
— Генрих, — сказал он, — тебе нельзя итти домой. Там полиция ждет. Если ты пойдешь домой, они тебя схватят и засадят в фашистский воспитательный дом.
— А мать? — в испуге спросил Генрих.
— Не беспокойся, — ответил Фриц. — Ей еще раньше сказали. Мой отец ходил к ней на работу. Она тоже не вернется домой.
— Когда я увижу ее?
— Пойдем со мной.
Фриц взял Генриха за руку, и они долго шли по темным улицам. Наконец Фриц свернул в какие-то ворота. Они прошли большим мрачным двором. Потом спустились в подвал в конце двора. Фриц постучался.
— Кто там? — послышалось изнутри.
— Я, Фриц.
Дверь открылась, и они вошли в крохотную комнатку. Там их встретил приветливый старик. Больше никого не было.
— Вот это Генрих Кламм, — сказал Фриц вполголоса.
— За вами никто не следил? — спросил старик.
— Никто; я смотрел всю дорогу, — ответил Фриц.
И вдруг из-за полога кровати вышла матушка Кламм.
— Генрих! — вскрикнула она и протянула к нему руки.
— Мама!
И они крепко обнялись.
— Генрих, золотой мой мальчик, — сказала матушка Кламм, — я уже все знаю, мне все рассказали. Я горжусь тобой. Теперь я знаю, что ты будешь хорошим, храбрым бойцом против фашизма. Я очень довольна тем, что ты сделал. Если бы ты мог меня раньше спросить, я бы сказала: «Да, Генрих, так и сделай». А теперь, мой милый, мой умный мальчик, мы должны на время расстаться.
— Почему?
— Потому что мы не можем вернуться в нашу комнату. Полиция ищет меня.
— Почему тебя? Ведь это я спрятал того парня. Тебя тогда и дома не было.
— Да, мой мальчик. Но ведь никто не поверит, что ты сам придумал этот тайник. Никто не знает, какой ты у меня умник. Они, наверное, думают, что я это все сама устроила.
— О, — всхлипнул Генрих, — теперь из-за меня тебя посадят в тюрьму.
— Ну нет, — улыбнулась матушка Кламм, — это им не удастся. Уж я так спрячусь! Но с тобой нам неудобно будет. И потом у меня еще очень важное поручение.
— Какое поручение? — спросил Генрих.
— Этого я тебе не могу объяснить. Придет время, ты сам будешь получать такие поручения. Так, значит, нам нужно будет пожить отдельно. Сегодня, мой мальчик, ты будешь спать здесь. Чуть свет отправляйся к дяде Римеру. Ты ведь знаешь, где он живет. Ты ходил туда с отцом, помнишь?
— Я знаю, — кивнул Генрих.
— Расскажи ему, что у нас случилось. Он о тебе позаботится. Теперь, родной мой, иди ложись. Бедняжка, у тебя глаза слипаются…
Матушка Кламм помогла Генриху раздеться и постлала ему на такой же скамье, как у них дома. Только рядом не было коврика для Вольфи. Но кому он нужен, коврик, если Вольфи нет на свете…
— Где ты будешь, мама? — спросил Генрих и обнял ее за шею.
— Нельзя этого говорить, — ответила она. — Но мы скоро увидимся. И я всегда буду знать, где мой малыш.
Она еще раз поцеловала его, и Генрих почувствовал у себя на щеке ее горячую слезу.
— Не бойся, Генрих, ничего не бойся, — сказала она на прощанье. — У нас везде товарищи, они нам помогут. Мы — одна большая семья во всем мире.
— Я не буду бояться, — пробормотал Генрих уже с закрытыми глазами.
Больше он ничего не слышал. Он не слышал, как мать пожелала ему спокойной ночи, как попрощался Фриц, как они вместе вышли из комнаты. Он спал.
Добряк-хозяин остался один. Он сел за стол и долго в раздумье глядел на спящего мальчика.
Когда Генрих проснулся, то не сразу понял, как он сюда попал. А когда все припомнил, ему стало тяжело-тяжело на сердце. Но старик был такой приветливый, такой простой, точно он давно уже знал и любил Генриха.
Умывшись, Генрих получил кофе с хлебом, как дома. Потом старик дал ему школьную сумку.
