Генрих IV. Людовик XIII и Ришелье - [14]

Вероятно, король подумал, что даже такой штат чрез­мерно велик для принцессы, с которой он обошелся столь оскорбительно.

Между Сен-Клером и Палезо капитан гвардейцев по имени Солерн, сопровождаемый отрядом аркебузиров, остановил дорожные носилки королевы, приказал ей снять маску, надавал пощечин г-же де Дюра и мадемуа­зель де Бетюн и препроводил обеих в качестве пленниц в аббатство Ферьер близ Монтаржи, где они подверглись допросу, крайне оскорбительному для чести королевы.

Мезре и Варилла добавляют даже, что при этом допросе присутствовал король; но, поразмыслив и успокоив свой гнев, Генрих III осознал, насколько чудовищно было то, что случилось, и первым написал Генриху Беарнскому, желая, чтобы король Наваррский узнал об этом проис­шествии прежде всего от него.

Генрих Наваррский охотился вблизи Сент-Фуа, когда к нему прибыл один из камердинеров Генриха III, вру­чивший ему письмо, которое было от начала и до конца написано рукой его господина.

Генрих III сообщал в этом письме, что, «узнав о дурном и постыдном поведении г-жи де Дюра и мадемуазель де Бетюн, он решил изгнать их из окружения королевы Наваррской как чрезвычайно опасную нечисть, нестерпи­мую рядом с принцессой такого ранга».

Но о том, каким образом он их изгнал, и об оскорбле­нии, нанесенном королеве Наваррской, он не сказал ни единого слова.

Генрих улыбнулся так, как ему было присуще улыбаться в подобных обстоятельствах, приказал радушно принять посланца короля и, догадываясь, что произошло нечто из ряда вон выходящее, стал ждать новых известий.

Известия не замедлили прийти. Они содержались в письме королевы Наваррской.

Королева рассказывала мужу о том, что произошло, в подробностях, в которых ощущалась правда, точно так же, как в письме Генриха III угадывалась ложь.

Генрих Наваррский тотчас же отправил к француз­скому королевскому двору Дюплесси-Морне, чтобы тот от его имени попросил Генриха III объяснить, по какой причине были нанесены оскорбления королеве Марга­рите и ее придворным дамам, и, как это следует доброму повелителю, сообщить ему, что он дол­жен делать.

Генрих III уклонился от прямого ответа, и король Наваррский никакого удовлетворения не добился.

Так что Маргарита продолжила свой путь к Нераку, у ворот которого ее встретил муж.

Однако поведение Маргариты Наваррской повлекло за собой новые проступки, добавившиеся к ее прежним прегрешениям, которые уже ставил ей в упрек муж, и вследствие ссоры, в ходе которой Генрих обвинил ее в том, что она родила ребенка от Жака Шанвалона, Мар­гарита удалилась в принадлежавший ей город Ажен, полученный ею в качестве приданого.

Хуже всего было то, что такой ребенок действительно существовал: позднее этот сын Маргариты, которого Бассомпьер называет «отец Аршанж», а Дюплеи — «отец Анж», стал капуцином, духовником маркизы де Верней и одним из самых озлобленных участников заговора, вслед­ствие которого Генрих IV чуть было не лишился жизни, а граф Овернский и д’Антраг были приговорены к смерти.

Само собой разумеется, Генрих IV их помиловал.

III

Тем временем герцог Алансонский скоропостижно скончался в Шато-Тьерри.

Никто не сомневался, что он был отравлен.

Но почему не поверить, что он умер просто-напросто от болезни, от которой умерли Франциск II и Карл IX и от которой умерли их дед по отцовской линии Фран­циск I и их дед по материнской линии Лоренцо II Медичи?

Болезнь, привезенная из Америки Христофором Колумбом, причинила, несомненно, огромные беды; и все же следует быть в определенной степени признатель­ной ей, если задуматься о том, что она избавила нас от Валуа.

Герцог Алансонский, по поводу смерти которого мы сделали это отступление, был уже в материнской утробе настолько затронут этой болезнью, что, словно англий­ские собаки, появился на свет с раздвоенным носом.

Генрих III избежал ее лишь потому, что, по всей веро­ятности, был сыном кардинала Лотарингского.

Кардинал Лотарингский был жестоко наказан за то, что нарушил как законы Церкви, так и законы обще­ства.

По приказу сына он был убит в Блуа вместе со своим братом Генрихом де Гизом 24 декабря 1588 года.

Вернемся, однако, к нашим баранам, от которых нас отдалило это небольшое медико-историческое отступле­ние.

Война разгорелась с новой силой.

На этот раз Генрих Наваррский вел две войны: одну против своего шурина Генриха III, другую против коро­левы Маргариты.

Как уже было сказано, Маргарита удалилась в свой славный город Ажен, однако ее поведение, более чем легкомысленное, вызвало презрение к ней горожан, а вымогательства, к которым она прибегала, сделали ее ненавистной в их глазах.

Обитатели Ажена отправили гонцов непосредственно к королю Наваррскому, умоляя его послать несколько капитанов, чтобы захватить город, и добавляя, что весьма охотно окажут этому захвату содействие.

Генрих послал г-на де Матиньона, и город был захва­чен так быстро, что королеве Наваррской хватило вре­мени лишь на то, чтобы сесть верхом позади дворянина по имени Линьерак, тогда как г-жа де Дюра села позади другого, и поспешно обратиться в бегство. Они проде­лали двадцать четыре тамошних льё за два дня, а затем укрылись в Карла, крепости в горах Оверни, где Марзе, брат Линьерака и комендант этой крепости, предложил убежище королеве.