Генрих IV - [12]

Эта седьмая гражданская война утомляла Генриха III невыразимо. Он из всех ленивых королей Франции — а число их огромно — более всего нуждался в отдыхе. Он был тем королем, правление которого, возможно, в отмщение за его странные склонности было очень неспокойно.

В конце концов он отдал себе отчет, что порядка не будет до тех пор, пока Генрих Наваррский и герцог Алансонский снова не станут пленниками, а возможно, кто знает, наконец-то и мертвецами.

И вот он придумал, как завлечь их в Париж. Решил пригласить Маргариту. Наскоро заключили перемирие (этим секретом прекрасно владела королева-мать), и Генрих III письменно пригласил сестру ко двору.

Герцог Алансонский появился в Лувре, но сколько ни упрашивали короля Наварры, не могли уговорить его покинуть свое королевство. Если арестовать или убить герцога Алансонского составляло только половину плана, остальное представляло гораздо больше трудностей.

Генрих III в ярости кусал себе ногти, видя, что лисица никак не хочет попадаться в ловушку.

Но ему не хватало лишь одного случая и лишь одной жертвы. И то и другое вскоре ему представилось.

Жуайёз, нежно любимый фаворит Генриха III, находился с миссией в Риме. Генрих III направил к нему курьера с письмом, содержавшим кое-какие политические и интимные секреты, которые открывает нам «Остров гермафродитов» и некоторые другие памфлеты того времени.

Курьер был убит, депеша пропала. Генрих III заподозрил свою сестру и воспылал гневом. Он атаковал ее в присутствии всего двора, громко обвиняя в беспорядочной жизни, перечислил всех ее любовников, пересказал самые секретные анекдоты (можно было поверить, что он прятался в ее алькове) и кончил приказом убраться из Парижа и очистить двор от ее заразного присутствия.

На следующий день или из-за того, что наваррская королева спешила оставить двор, где ей было нанесено подобное оскорбление, или просто она исполняла приказ, отданный братом, она покинула Париж без свиты, без экипажа и даже без прислуги, в сопровождении всего только двух женщин: мадам де Дюри и мадемуазель де Бетюн.

Но, похоже, король посчитал, что недостаточно ее унизил. Между Сен-Клером и Палезо капитан гвардейцев по имени Солерн в сопровождении отряда стражников приказал остановить носилки королевы, заставил ее снять маску, отвесил по пощечине мадам Дюра и мадемуазель де Бетюн и пленными отправил их в аббатство Ферьер близ Монтаржи. Там они подверглись допросу, крайне оскорбительному для чести королевы.

Мезере и Варила добавляют даже, что при этом допросе присутствовал сам король. Но, опомнившись и усмирив свой гнев, Генрих III оценил всю несоразмерность своих поступков и первым написал Генриху Беарнскому, чтобы тот не обращал внимания на слухи и доверился только ему. Беарнец охотился в окрестностях Сент-Фуа, когда увидел посланника Генриха III, который передал ему письмо.

Там говорилось: «Обнаружив дурное и скандальное поведение мадам де Дюра и мадемуазель де Бетюн, мы решили изгнать из окружения королевы Наварры этих рассадниц нечисти, непереносимых в присутствии принцессы такого ранга».

Но о том, как он их изгнал, об оскорблении, нанесенном самой королеве Наварры, он не говорил ни слова.

Генрих улыбнулся, как привык улыбаться в подобных случаях, приказал достойно угостить посланника короля и, догадываясь, что произошло нечто необычайное, стал ждать новых сообщений. Ожидание было недолгим, прибыло письмо королевы Наварры.

Она ему описывала события в деталях, которые звучали настолько правдиво, насколько фальшиво было составлено письмо Генриха III. Король Наварры отправил тотчас Дюплесси-Морнея ко двору Франции, чтобы от его имени просить Генриха III объяснить причины оскорблений, нанесенных королеве Маргарите и ее дамам, и указать ему, как сюзерен вассалу, что он должен делать.

Генрих III смолчал, и никакого объяснения не последовало. В это время Маргарита продолжала двигаться к Нераку, у ворот которого ее встретил супруг. Но поведение Маргариты Наваррской лишь увеличило озлобление ее мужа. В раздражении он поставил ей в укор ребенка, которого она родила от Жака Шевалона. Маргарита тотчас отправилась в Ажан, в город, который она получила в приданое.

Хуже всего, что ребенок действительно существовал. Это дитя, которого Бассомпьер называл «отец Архангел», а Дюплей «отец Ангел». Он пошел потом в капуцины, сделался управляющим маркизы де Верней и одним из самых яростных участников заговора, в котором Генрих IV чуть не лишился жизни, а граф д'Овернь и д'Антраг были приговорены к смерти. По своей доброй привычке Генрих их простил.

Глава III

В этой круговерти внезапно нашел смерть герцог Алансонский. Никто не сомневался, что он был отравлен. Но почему бы не поверить, что он просто умер от болезни, от которой умерли Франциск II и Карл IX, от которой погиб их дед — Франциск I и дед Лоренцо II Медичи?

Болезнь, привезенная из Америки Христофором Колумбом, безусловно, принесла огромные несчастья. Но мы ей обязаны и огромным облегчением, как подумаешь, что она нас избавила от Валуа…

Герцог Алансонский, по поводу которого было произнесено это рассуждение, был так поражен этой болезнью еще в утробе матери, что явился на свет, как английские собаки, с двумя носами.