Генрих III. Шекспировский король - [14]

Вся эта мизансцена не имела другой цели, кроме устрашения главного действующего лица. Регентша приказала привести к ней Немура живым или мертвым. Но тот сумел добраться до Савойи и ограничился тем, что прислал ко двору своего представителя Филибера де Линероля, который был арестован 20 ноября. Немур уполномочил его извиниться перед королевой и восстановить истину. Его предложения герцогу Орлеанскому были просто пожеланием. Кроме того, тот план похищения и путешествия совершенно неправдоподобен. Дело, возбужденное против эмиссара Немура, оставалось открытым из-за упрямства Антуана де Бурбона, врага герцога Савойского. Екатерина поняла тщетность расследования. Оно показало, что против Немура и его воображаемых сообщников не было ничего, кроме слов 10-летнего ребенка. Брантом считает, что Немура разыграла служанка королевы по просьбе Антуана де Бурбона, но это слишком просто и отдает интерпретацией романиста.

Примирение облегчило вмешательство герцога Савойского, Эммануэля-Филибера. Он преподнес Карлу IX прекрасное миланское вооружение, а Александру-Эдуарду шпагу, кинжал и щит. Зачем 8 апреля 1562 года Антуан де Бурбон помирился с герцогом Нему ром, после кровавой резни в Васси примкнув к партии католиков. Король Наваррский был шокирован обвинениями герцога Орлеанского в намерении захватить корону путем убийств и насилия. В письме к нему Немур опровергает приписываемые ребенку слова и утверждает, что всегда будет считать его «добродетельным королем и человеком чести». Итак, между ним и Жаком Савойским установился мир. Екатерина больше не настаивала. 8 апреля 1562 года Шантонне писал Филиппу II, что она будет молчать об открытиях герцога Орлеанского, а 8 июля он сообщил, что она согласна на возвращение Немура. Тем не менее она осторожно относилась к чувствам сына: «Со временем Монсеньор Орлеанский поймет, удовлетворен он поведением Немура или нет…».

Что подумать об этом эпизоде? Разговоры между Александром-Эдуардом, Немуром и Жуанвилем вызвали в сердце не обладавшей твердой властью матери вполне законное волнение. Но процесс против Немура в конечном итоге ни к чему не привел. Естественно, партия католиков была озабочена безопасностью королевских детей с выгодой для себя. Иначе не объяснить предложения де Гизов и советы Шантонне. Авантюрный, предприимчивый, любящий риск Немур, без сомненья, по собственной инициативе забежал вперед. Екатерина хорошо усвоила, что невозможно обосновать юридическое действие словами, не подкрепленными доказательствами. Но сам факт, что подобные мысли могли родиться в умах некоторых руководителей католической партии, свидетельствует об очевидной слабости власти перед лицом заговора.

Какими могли быть истинные чувства молодого герцога Орлеанского? Повлияло ли это испытание на его ум и религиозные убеждения? Как знать? Мы видели, как ему было трудно выбрать между теми, кто считал, что он склоняется к гугенотам, и теми, кто полагал, что он откровенно враждебен к ним. Скорее всего, он колебался и в зависимости от окружения принимал то одну, то другую сторону. Как бы там ни было, вызванный съездом в Пуасси кризис был незначителен. Один из его участников, бывший посол в Риме Жан-Поль де Сельв, кажется, сам на себя оказал благотворное влияние (в 1567 году по рекомендации герцога Орлеанского он был назначен епископом Сен-Флуа). Когда в 1569 году епископ попросил освободить его от должности по состоянию здоровья, его бывший ученик написал своей матери: «Вы знаете, мадам, что вы выбрали для моего обучения слово Сен-Флуа, и что я подал бы всем своим плохой пример, если бы память о его услугах была похоронена вместе с челом». Уроки наставника, безупречная ортодоксальность которого общепризнана, не мешали испанскому послу в 1563 году продолжать подозревать Карнавале в подрыве веры своего ученика. Узнав об этом, гувернер попросил посла короля в Мадриде Жана де Сен-Сюльииса довести до сведения королевы Елизаветы, что «он будет учить ее брата только добродетельным вещам и воздержится от религиозных дискуссий». Как мудро Карнавале изъявил желание воздерживаться от любых религиозных споров в отношении веры! Съезд в Пуасси очень хорошо продемонстрировал их тщетность и даже вредность. Слало невозможно почувствовать разницу между гражданскими войнами и взаимной враждой двух противоположных конфессий, одна исключала другую. Однако следовало действовать согласно закону. А эго была роль королевского правления. Но закон обнаружил стоящую перед собой силу оружия. Управлять без власти и удерживать в повиновении, не имея для этого никаких средств, таким был удел регентши с 1562 по 1563 года, пока шла первая религиозная война.

От съезда в Пуасси до путешествия по королевству >( 1561–1563 )

В последние недели 1561 года на юге и юго-западе гугеноты убивали монахов и верующих, а католики спешили посчитаться с реформаторами. В Париже, где с молчаливого согласия Екатерины собирались протестанты, случай в приходской церкви Сен-Медар взволновал сторонников обеих конфессий и сильно взбудоражил маленький парижский народ, который всегда враждебно относился к нововведениям. Королева только и могла сделать, что вернуться к своим прежним позициям; «беспорядки и мятежи», вместо того чтобы утихнуть, продолжались. Екатерине было трудно признаться самой себе, что одной из причин вспышек насилия было издание и опубликование приказа, по которому она получала право приостанавливать исполнение законов. Но она упорно продолжала верить, что новый эдикт положит конец волнениям. Она посчитала нужным созвать в Сен-Жермен магистратов независимых дворов, чтобы с королевским Советом выработать средства для успокоения умов. Канцлер высказался за предоставление протестантским проповедникам свободы собраний, поскольку принудительные меры не оправдали себя. «Король, заявил он, не намерен втягивать вас в спор о том, чье мнение лучше, потому что здесь вопрос не в де