Генрих Гейне - [2]

Такое отношение к творчеству Гейне, внешне дружественно-покровительственное, по существу является явно враждебным сущности поэта, не даром назвавшего себя солдатом в борьбе за освобождение человечества.

Идеологи буржуазного «либерализма», окончательно выродившегося в пародию на самого себя в эпоху Бисмарка, выступили против Гейне совместно с ультра-реакционными «истинными немцами» - антисемитами типа Менцеля[1] и Бартельса[2]. Они все увидели в поэте врага «истинно-немецкой народности» и «глашатая еврейско-журналистской наглости». В этом отношении объединившиеся противники Гейне явились достойными предшественниками Гитлера и его единомышленников - фашистских молодцов, и по сей день продолжающих вести борьбу с величайшим революционным поэтом прошлого века.

Эта борьба отразилась «как в малой капле вод» в многоактной комедии, которая уже в течение семидесяти пяти лет разыгрывается вокруг вопроса о памятнике Гейне в Германии.

2

Семнадцатого февраля 1856 года Генриха Гейне не стало.

«Я прошу, чтобы похоронная процессия была по возможности скромной и чтобы расходы по моему погребению не превышали обычной суммы, затрачиваемой на самого скромного гражданина».

Это пожелание умирающего поэта, выраженное им в завещания, было выполнено целиком.

Останки умершего проводила на Монмартрское кладбище кучка человек в сто, из них большинство - немецкие эмигранты. Из французских знаменитостей присутствовали Александр Дюма-отец[3] и Теофиль Готье[4].

Весть о смерти Гейне нашла слабый отклик в Германии. Стоит перелистать немецкие газеты тех дней, чтобы с удивлением отметить, как мало места было уделено памяти покойного.

Годы, которые Гейне пролежал в «матрацной могиле», отдалили поэта от тех кругов передовой буржуазии, которые считали его своим поэтом. После революции сорок восьмого года пришла реакция и вместе с ней - отход от Гейне-поэта, который бичевал всякое примирение с феодальным дворянством.

Ранние исследователи Гейне - Адольф Штродтман, Герман Гюфер, Густав Карпелес и другие - собрали порядочный фактический материал о жизни и творчестве поэта, далеко не всегда критически проверенный. Они подошли к поэту благожелательно-строго, не понимая социальной эволюции Гейне, затирая его колебания между тремя миросозерцаниями эпохи и ставя во главу Гейне - опять-таки романтика и чистого лирика. Пожалуй, только Штродтман оценил, да и то не полно, роль Гейне как проповедника буржуазной демократии, провозвестника неудавшейся революции сорок восьмого года.

Все эти биографы в совокупности произвели «очистительную» работу, отводя первое место Гейне как крупнейшему лирику и автору народных песен и романсов.

С этой стороны Гейне стал популярным, и те самые мещане, «филистеры в праздничных платьях», которых так высмеивал Гейне, распевали за кружкой пива да распевают и до сих пор его знаменитые романсы, охотно положенные на музыку столькими знаменитыми композиторами.

Эта популярность, такая однобокая, наименее ценная для Гейне, тоже далось нелегко, тоже встретила жесточайший отпор в лагере врагов поэта - и врагов влиятельных, какими были, например, Рихард Вагнер и «истинно-немецкий» историк литературы профессор Генрих фон-Трейчке. Рихард Вагнер громил Гейне с высот антисемитского «арийского духа». Он считал Гейне «иудейским плевелом, выросшим на германской ниве» и в своей работе «Еврейство в музыке» указывал, что «образованный еврей стоит безучастным и чуждым современному обществу, отшельником, равнодушным к историческим судьбам германского народа».

Генрих Трейчке пошел по стопам Вагнера, находя в «знаменосце еврейско-журналисткого нахальства» тысячу грехов против германского духа, христианства и монархии: Гейне, видите ли, почитал Наполеона, издевался над христианством, выставлял в смешном виде Германию и династию Гогенцоллернов!

По стопам Трейчке в свою очередь пошли Виктор Ген, Гедеке, Адольф Бартельс вплоть до нынешнего национал-социалиста, профессора Вагнера, - на все лады осыпая площадной бранью «мелкого иудея» Гейне.

3

Только через тридцать лет после смерти Гейне возникла мысль поставить ему памятник в его родном городе Дюссельдорфе.

Писатель Пауль Гейзе[5] обратился с воззванием к жителям Дюссельдорфа, пытаясь своим красноречием успокоить пыл страстей, бушевавших вокруг имени Гейне. «Хотя за поэтом Генрихом Гейне должны быть признаны некоторые ошибки, - но то, что еще ныне отдается в струнах наших отечественных арф, витает высоко над этими земными заблуждениями поэта, которые вместе с его бренными останками сошли в могилу».

Составив воззвание в таком примирительном тоне, Гейзе сделал, однако, крупную тактическую ошибку; он поставил Гейне на одну доску с Гете.

«Истинные немцы», тевтонцы и антисемиты, были возмущены такой наглостью. Со всех сторон посыпались протесты.

Группа «патриотических студентов» города Бонна объявляла, что «академическое юношество восторженно поддержит любое отечественное предприятие, но никогда и ни при каких обстоятельствах не пожертвует ни одного пфеннига на увековечение памяти Генриха Гейне». Возникло два лагеря. Первый боролся против «позорного столба в Дюссельдорфе». Второй - за «почетный памятник Дюссельдорфу».