Генри Форд - [47]

Тогда Форд выдвинул проект маленького танка, также снабженного его стандартным автомобильным мотором, под управлением одного человека. Этот проект, как и первый, не встретил одобрения. Военные специалисты нашли, что такой танк маломощен, легко уничтожается артиллерией и не сможет преодолеть проволочных заграждений.

В конце концов Форд приступил к изготовлению маленьких контрминоносцев под названием «лодка-орел» (игл-боот). Но и эти лодки оказались негодными в военной обстановке.

Морское министерство вынуждено было эти лодки перевести в тихие порты для несения караульной службы. Форду пришлось смириться и изготовлять на своих предприятиях другие предметы военного снаряжения: каски, газовые маски, части для артиллерии, авиации и так далее.

Самоуверенный миллионер чувствовал все же некоторую неловкость от своего столь быстрого превращения из пацифиста в крупного военного поставщика. Он даже пытался одно время оправдать свое поведение фразами о «войне для прекращения войны», но вскоре понял, что этого не требовалось. Никто на него не был в претензии.

Участие автомобильного короля в войне было совершенно естественным с точки зрения буржуазного общественного мнения и скорее удивление и возмущение вызывали его пацифистские выступления.

Неоднократно Форд выступал с заявлением о своих намерениях вернуть правительству прибыли, полученные на военных поставках. Его компаньоны, узнав об этих заявлениях, заволновались, пытались протестовать против этого, но вскоре успокоились: Форд и не думал выполнять своего обещания. Это был только красивый жест для успокоения совести верящих в идеализм автомобильного короля.

Чем же все-таки руководился Форд в своих пацифистских выступлениях? Каковы социальные корни его «пацифизма»? Постараемся разобраться. Для этого вспомним слова тов. Сталина о «капиталистах, прикованных к профиту, к наживе». С этим компасом нетрудно расшифровать все поступки Форда.

До воины предприятие Форда росло из года в год. Спрос на его автомобили увеличивался и внутри США и в Европе. Мировая война и морская блокада, которую проводила Германия, как мы уже говорили, сократила вывоз автомобилей в Европу. Это послужило основанием для его пацифизма в первый период мировой войны.

Когда США вступили в войну, Форд, конечно, ни минуты не колеблясь, отбросил свой «пацифизм». Перед ним встали заманчивые картины военных заказов и блестящие перспективы применения своего стандартного мотора к новым военным машинам.

Многие ждали от Форда технических чудес и в области военной техники. Однако, как мы показали, опыты применения фордовского мотора к танку, подводной лодке и другим военным машинам не удались. Форд не нашел в военной промышленности удачного применения для своей стандартной продукции, и ему пришлось изготовлять второстепенные предметы военного снаряжения.

Форд тогда решил, что война, разоряющая целые страны, понижающая покупательную способность населения и снижающая спрос на его автомобили, ему невыгодна. Количество автомобилей, занятых на фронте, было не столь велико (в американской армии, например, на Западном фронте было занято лишь 40000 автомобилей). Кроме того армия предъявляла в основном спрос на грузовики тяжелого тоннажа. Этим можно объяснить, что Форд после войны стал «пацифистом». Он начал проповедовать даже, что автомобиль служит делу мира, хотя любой школьник знает, какую роль играет автомобиль в современной войне.

Кампания претив курения

Человек, сумевший заработать за короткий срок миллионы долларов, в представлении американского обывателя должен быть наделен сверхъестественными способностями. Такому человеку нужно подражать, у него нужно учиться, нужно ловить каждое его слово, как откровение.

Форд верил в свои способности указать человечеству верный путь к счастью и благоденствию.

Свою мораль и свои вкусы он считал наилучшими и стремился привить их окружающим. Огромное богатство и зависимость от него множества людей превращали автомобильного короля в жестокого моралиста, пытающегося командовать не только телом, но и душами своих подчиненных.

До 1914 года Форд, несмотря на успехи своего предприятия, ничем особенным не выделялся из общей массы крупных американских промышленников. Он искал поэтому подходящего случая, чтобы привлечь к себе внимание широкой публики.

Вскоре такой случай представился.

Весной 1914 года Форд гостил вместе с Томасом Эдисоном и Джоном Берроузом, на даче во Флориде. Разговор зашел о курении папирос. В Америке того времени значительная часть населения курила трубки, некоторые довольствовались табачной жвачкой, и лишь часть городского населения курила папиросы.

Форд высказался в том смысле, что считает курение папирос устаревшей, не американской, типично городской привычкой. «Истинный американец, — по мнению Форда, — не станет курить папиросы».

Эдисон поддержал эту мысль и прибавил, что курение папирос вредно отражается на здоровье, в особенности потому, что папироса состоит из бумажной гильзы.

Форд считал Эдисона авторитетом во всех вопросах. Высказанную Эдисоном мысль о вредности папирос Форд принял безоговорочно. Ему пришло в голову выступить во всеамериканском масштабе с кампанией против курения папирос. Он понял, что такая кампания, затрагивая множество курильщиков, может привлечь внимание широкой публики и создать вокруг него рекламную шумиху. Форд попросил Эдисона письменно изложить свое мнение о курении папирос. Эдисон сделал это в виде следующего письма, адресованного Форду: