Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде - [45]

Помню, как непросто притирался к Москве, ее административной иерархии, Юрий Петрович Воронов, гениальный поэт ленинградской блокады (так справедливо и честно назвал его другой талантливый поэт-блокадник Олег Шестинский). Юрий Петрович неожиданно легко поднялся к вершинам власти, став главным редактором “Комсомолки”; в часы отдыха на подмосковной правительственной даче он играл в домино — любимую игру окруженцев Л.И. Брежнева, да и самого вождя. Он был принят в круг обитателейЗавидовской или Барвихинской высокопоставленной резиденции (вспоминаю о том со слов Юрия Петровича, с которым тесно свела нас судьба незадолго до его неожиданной кончины), но не был по-настоящему, на равных, принят в высшем обществе.

На любом сборе “комсомолят” всегда вспоминали и, надеюсь, вспоминают и будут вспоминать его доброе имя. Собственно, без него не было бы и той “Комсомолки” с Василием Песковым, Инной Руденко, Ольгой Кучкиной, Ярославом Головановым и многими другими, кто, может быть, даже и не знал и не знает, что своим жизненным, творческим взлетом обязан Юрию Воронову.

В “Правду” Ю. Воронова прибило жестокой океанской волной, взметнувшейся после публикации в “КП” очерка Аркадия Сахнина о жутких, по тогдашним меркам, злоупотреблениях Соляника — лейб-адмирала китобойной флотилии “Слава”. Не берусь судить, насколько был прав в своих обвинениях неистовый обличитель Сахнин. Мне приходилось встречаться с ним в редакции “Правды” по другим, тоже небесконфликтным поводам, и я думаю, не всегда он был абсолютно точен в своих оценках. Отклики на его публикации в “Правде” были, скажем так, неоднозначны. Но то, что сделала “Комсомолка”, которую возглавлял Юрий Воронов, было прорывом в нашей благополучной, официозно-послушной журналистике. Это была, если хотите, публикация “с петлей на шее”. На шее, прежде всего, главного редактора.

Очень жаль, что в траурном зале Центрального дома литераторов, где в боковом, тесном приделе первого этажа у самого входа в ЦДЛ, проходила гражданская панихида по Юрию Петровичу, были те, кто, во время перестройки, находясь во власти, использовали его талант, его добросердечность и деликатность для своих, конъюнктурных целей, но почти не было тех, кто был достоин назвать себя и стать хранителем его творческого духовного наследия. Исключение — сотрудники издательства “Воскресение”, которые чуть позднее с трогательной заботой провожали в мир иной там же, в ЦДЛ, последнего из потомков мужского рода А.С. Пушкина — Григория Григорьевича, судьба которого, думаю, не случайно переплелась с судьбою “Правды”.

По-моему, я уже рассказывал о том, как снимали Юрия Воронова с поста главного редактора “Комсомольской правды”, но, рискуя повториться, о некоторых деталях упомяну еще раз, что называется “в тему”. Разумеется, то, что слышал — прежде всего с его же прижизненных слов.

Насколько я помню, реакция на корреспонденцию в “КП” о приписанной к Одессе китобойной флотилии “Слава” не была мгновенной, и вот почему. Тогда действовало жесткое, как когда-то партмаксимум, правило: гонения на главных редакторов начинались лишь с гласного или негласного одобрения самого Генсека. Даже если публикация вызвала вспышку гнева у кого-то из других высочайших лиц. Вот и на этот раз вскипел прежде других наследник “всесоюзного старосты” Николай Викторович Подгорный. Сам он вряд ли читал какие-либо газеты, но его помощники и референты, без сомнения, в обзоре прессы для высшего руководства статью в “КП” отметили. Однако Подгорный мог разве что позвонить Юрию Воронову по “вертушке” и выплеснуть желчь на своевольного газетчика — никакого значения, кроме нервного потрясения для журналиста это иметь не могло. Ну, подумаешь, разбушевался Николай Викторович! Да всем же известно, что они с этим Соляником “вась-вась”…

Не помню, был ли даже такой импульсивный звонок.

Возможно, тем все и закончилось бы, но в аппарате Подгорного были амбициозные люди, которым не нравилось, что Николая Викторовича (а значит, и их) все время отодвигают на задний план. Им очень хотелось показать, что Председатель Президиума Верховного Совета СССР не какая-то малозначащая фигура, что Н.В. не только формально идет вторым в протокольном списке высших руководителей государства. Все было обставлено так, что очерк А. Сахнина вызвал и неодобрение Леонида Ильича, тоже не чуждого украинским проблемам, считавшего себя земляком всех жителей этой южной республики СССР. Да к тому же флотилия “Слава”, бившая китов у кромки антарктических льдов, говоря словами Юлия Кима, приносила немалый доход в государственную казну…

Короче говоря, злополучная публикация стала предметом обсуждения в Политбюро (или Президиуме?) ЦК КПСС, возможно, вне повестки дня (я по своей статье о Байкале и по другим примерам знаю, что это такое). И Юрия Петровича, для его же блага, “попросили” перейти из популярной, но слишком юной “Комсомолки” в солидную, самую главную партийную газету “Правда” — ответственным секретарем.

Надо отдать должное: в те времена кадровики ЦК КПСС, явно не знавшие знаменитых законов Паркинсона, по наитию в совершенстве владели искусством уничижения кадров путем “возгонки” — когда неугодного сотрудника как бы выдвигают в вышестоящую инстанцию, а на самом деле загоняют в тупик.