Геннадий Зюганов - [90]

Совершенствование конституционной системы было необходимым не только по тактическим, но и по стратегическим причинам. Несмотря на рост влияния в стране КПРФ, ее реальные возможности воздействия на Правительство были скромны. Это можно проиллюстрировать следующими данными. С 1993 г наблюдается расширение электоральной поддержки КПРФ. В 1993 г. за КПРФ голосовало 7 млн, в 1995 — 15 млн, в президентской кампании 1996 г. в 1-м туре — 24 млн и 30 млн во 2-м туре. В ходе губернаторских выборов по всей стране в течение 1995–1997 гг. кандидаты КПРФ и НПСР получили уже 35 % голосов избирателей. В ряде субъектов Федерации количество симпатиантов коммунистов превысило показатель 50 % — Краснодарский край, республика Марий-Эл, Кемеровская, Тульская, Челябинская области. В то же время компартия не может реально проводить через Думу коммунистические законопроекты. Поскольку она может только сдерживать или блокировать в случае необходимости разрушительные либеральные законопроекты и правительственные инициативы, то позицию КПРФ в Думе следует считать не определяющей, направляющей, а оборонительной или контролирующей, в лучшем случае — своеобразным плацдармом для будущего наступления.

Коммунисты в ходе выборов часто идеализировали настроения избирателей, считали, что они уже все поняли, опомнились и осознали, что они потеряли. КПРФ не учитывала изворотливость и живучесть «партии власти», которой есть что терять в случае смены политического режима. Поэтому власть пойдет на все, чтобы не допустить смены Президента представителем народной оппозиции, который может начать пересмотр итогов грабительской приватизации, довести до конца расследования всех громких преступлений, как-то: убийств журналистов и депутатов, экономических афер с «пирамидами», хищений финансов, коррупции и т. п.

Однако 1997 г. был годом не только парламентских и других политических баталий. Это был год крупного юбилея партии и всех граждан, ощущавших себя советскими людьми.

80-летие Великой Октябрьской социалистической революции, безусловно, для Зюганова было принципиально важным политическим событием. Как председатель ЦК КПРФ он был обязан и по должности и по совести подвести определенные итоги, попытаться наметить пути развития социалистической теории и практики.

Но это событие стало важным и для демократических властей, которые стремились использовать его в своих интересах. Большинство мероприятий явно расходилось с идеологическими установками СМИ последних лет, для которых было характерно обличение «красно-коричневых» и прославление «реформаторов».

О прессе Зюганов говорил, что машина оболванивания, манипулирования набрала феноменальные обороты. Великий философ современности А. Зиновьев говорил о том, что в XX в. огромными темпами развивался не только интеллектуальный прогресс, но и злодейство развивалось параллельными темпами. Зюганов в сердцах сравнивал демпрессу с инквизицией: «И сегодня новые инквизиторы сидят в радио- и телестудиях, и иногда смотрю в бесстыжие, стеклянные глаза некоторых ведущих, и у меня такое впечатление, что эсэсовские собаки были добрее. Вы посмотрите, как они издеваются над старшим поколением, которое своим трудом и подвигом спасло страну, издеваются над ними и одурачивают их, делая героев из мерзавцев и предателей. И пока человек разберется в этой каше, оказывается уже поздно, он уже проголосовал». И вот такое телевидение в дни юбилея Октября вдруг подобрело.

Столичное телевидение показало отрывки из праздничного концерта, организованного КПРФ Б. Ельцин вдруг посетил Госдуму, где трижды расцеловался с Селезневым и вручил ему орден «За заслуги перед Отечеством». Самым приятным сюрпризом для коммунистов стала политическая отставка авантюриста-олигарха Б. А. Березовского, которую Селезнев назвал большим подарком к Октябрьским праздникам. Как писала пресса, это напоминало технологию «удушения в объятиях», которая была необходима в условиях активизации оппозиции и обострения кризиса. Власти осознали, что Зюганов и силы, стоящие за ним — КПРФ и НПСР, являются реальными конкурентами и соперниками в будущем развитии событий. И именно это обстоятельство заставило окружение Ельцина отказаться от сценария непосредственной конфронтации — и организовать другую пропагандистскую кампанию под лозунгом примирения и согласия. Предполагалось, что под такой аккомпанемент левые будут вынуждены отбиваться от обвинений в нежелании помочь обществу и не смогут оказать сопротивление даже при перезахоронении тела Ленина.

Ельцин начал переговоры с коммунистами, ничем не гарантируя решение обсуждаемых проблем. Стремясь снизить накал страстей при праздновании октябрьского юбилея, Ельцин официально объявляет 7 ноября «Днем примирения и согласия», издает Указ о строительстве памятника всем погибшим в годы гражданской войны, и белым и красным. Он даже пригласил оппозиционеров посетить Китай в составе правительственной делегации, что вызвало в известных кругах шок.

Зюганов понимал, что власти стремятся любой ценой приручить оппозицию, нейтрализовать влияние КПРФ, перехватить инициативу, и поэтому, со своей стороны, вместе со своими товарищами-коллегами высказал обоснованное мнение о том, что не может быть подлинного и принципиального согласия и примирения с теми, кто обокрал народ. В этом его активно поддержали его соратники. Окружение Зюганова очень своеобразно.