Гений одного дня - [38]

 - То есть, ты решил предать тайне те качества своего босса, позволившие тебя поймать?

 - Их ты уже разгадаешь и без меня, мой друг. Раз уж так тебя интересует судьба нашего всеми любимого дяди Алекса, так уж и быть, я никуда не денусь и могу рассказать эту историю до подробностей – благо не даром же я её знаю до таких подробностей. Достаточно сказать, что Вингерфельдт никогда не учился. Хотя, это не совсем правда – ведь какое-то время он проходил в школу – всего пару месяцев, после чего его публично обозвали тупицей и выгнали. Пришлось получать домашнее образование. Да и не только домашнее… Он начинает распродавать всякие там газетёнки, а затем случился неожиданный поворот в его жизни – он спасает сына директора телеграфного агентства буквально из-под поезда, и тот в благодарность обучает его телеграфному коду. Дядя Алекс вскоре становится довольно популярен, как один из самых быстрых телеграфистов того времени, а помимо всего прочего он был глух на одно ухо – но это уже не в тему. Для своих опытов времени у него всегда хватало, и дома проводил он кучу экспериментов. Кстати сказать, если ты даже сейчас зайдёшь в его дом, то в самой нижней комнате, почти в подвале, можешь увидеть на полках расставленные по порядку всякие там любопытные баночки и ёмкости с надписью «опасно!» или «яд». Говорят, один раз он чуть не взорвал дом своими экспериментами, поговаривали, что он изобретает какое-то мощное оружие, но эту славу у него нагло похитил Альфред Нобель, изобретя динамит. Опыты довели Вингерфельдта до крайней черты, и вскоре он начинает медленно развиваться самостоятельно – организовывает с кем-то там (запамятовал) компанию одну, где отныне и начинает свою деятельность. Это мы знаем, что компания официально появилась в 1895 году. На самом же деле истоки у неё куда глубже идут. Вот например, имя Генри Форда ты ведь знаешь прекрасно?

 - Слышал, - кивнул Николас, заинтригованный.

 - Вот. А ведь он свой первый автомобиль и конвейер изобрёл не где иначе, как работая на компанию Вингерфельдта. Конечно Форд потом организовал своё дело, но это не так уж и важно – главное сам факт. Это маленькое предприятие стало разрастаться и в итоге мы сейчас ведущая компания в области электротехники. А у Вингерфельдта всегда есть мания – развиваться во все направления. Он не иссякаем на идеи. И этим заражает других, что обеспечивает высокую работоспособность всей компании. Как-то так.

               Гай резко замолчал, и в вечерней тишине можно ещё было услышать пение птиц. Оба резко затормозили, всматриваясь куда-то вверх. На самой высокой ветке сидела небольшая птичка, заводившая одинокую ночную трель. В глазах Гезенфорда мелькнуло восхищение. Он долго стоял под деревом, слушая с очарованием песню. Когда же наконец птичка сорвалась с места и улетела в небесную высь, он тихо произнёс находясь всё ещё под воздействием природы:

 - Да разве хоть один певец сравнится с обыкновенной такой птицей? Я бы ни копейки не дал любому певцу любого ранга, а вот птица… Я всегда говорил, что животные и птицы всегда краше людей. Они не умеют обманывать, им не знакомы пороки, которые пронзили общество ещё со времён Царя Гороха. Впрочем, меня уже не туда понесло сейчас, - Гай улыбнулся. – Так вот, ты всё время у меня интересовался, зачем ты мне нужен. Так и быть, я возьмусь раскрыть эту великую тайну. Начну сначала. Возможно, мои рассуждения покажутся наглостью, но правду я скрывать не буду. Покуда есть такие умные головы как ты, мне легче делать карьеру, делать наш бизнес. Чего греха таить, и ты, и Вингерфельдт – вы все лишь декорации, на фоне которых мне суждено играть главную роль и делать свои коварные делишки исподтишка. Собственно, для меня ты – просто ходячий мешок с деньгами, который я собираюсь потихоньку раскрывать.

 - Зачем такая откровенность? – Николас был поражён услышанным до глубины души.

 - Мне терять нечего. В отличие от тебя. Я могу сказать что угодно – и мне за это ничего не будет. Увы, с детских лет я достаточно насмотрелся на окружающее меня общество и просто возненавидел его. Может, я прекрасно владею нравами коллектива, но в душе мне суждено остаться волком-одиночкой. Мне противны многие люди – смотреть, как они копошатся, пытаются что-то сделать. Они не знают, что будет завтра, а всё планируют, планируют. Расстраиваются из-за мелочей, которые в их жизни значат всё… Я думаю, кстати, что в тебе затаился талант изобретателя.

 - С чего тебя посетила эта идея? – Николас чуть не запнулся, и Гай слегка усмехнулся неловкости своего товарища.

 - Вот Вингерфельдт – человек способный. Но не больше. А ты – талантливый. Что, скажешь, что всё, что ты умеешь – это всё ты вычитал из своего старого потрёпанного журнала? Да, пусть сейчас ты не известен на весь мир, но я уверен, апогей славы тебя не минует, и тогда имя Фарейды будет мелькать во всех газетах, затмив все остальные. Я способен ещё вычислить людей гениев. Думаю, ты как раз к ним относишься. Не надо возражать! Если я так сказал, ни меня, ни себя этим ты не переубедишь. Так что, будь спокоен  живи своей жизнью. Своё мнение я высказал, твоё дело – творить, и не зарывать талант в землю. Завтра будет великий день, вот увидишь…