Гений места, рождающий гениев. Петербург как социоприродный феномен - [21]
Петербург сам по себе, в силу заданных свойств городского ландшафта, формирует «заданные» качества своего населения. Сначала он отбирает людей, которые хотят и могут жить в этом ландшафте. А потом качества, уже генетически заданные этими людьми своим детям, поддерживаются и усиливаются – всем строем петербургской жизни, даже его площадями и переулками. Желания царей, сановников или «гениальных строителей светлого будущего» здесь ни при чем. То есть начальственные лица могут хотеть решительно чего угодно, предпринимать какие угодно усилия в любом направлении. Но действует ландшафт точно так же, как любой природный фактор: его невозможно организовать, им невозможно управлять.
Теперь становится понятно, что же происходит с российской культурой, создавшей Санкт-Петербург и начавшей в нем развиваться. Этот город – место в ареале русской культуры, где собираются активные люди. Для многих из них самореализация, участие в творчестве – не забава, а органическая потребность. Жить без творчества они просто не могут. Естественно, именно в таком месте будут возникать новые образцы культуры, разрешаться поставленные в ней вопросы. Здесь появятся те, кто будет всю жизнь что-то исследовать, изобретать, писать, выдумывать.
В ареале любой культуры есть места, в которых она только функционирует; и есть такие, в которых она развивается. Например, в городе Луга или Старая Русса особых культурных взлетов не зафиксировано. Самара или Нижний Новгород уже являются местами развития культуры. Собственно, для таких мест давно придумано специальное слово: «месторазвитие». Его впервые употребил П. Н. Савицкий29и широко использовал П. Н. Милюков как синоним «местообитание»30. Л. Н. Гумилев применял термин в несколько ином значении – как место с «контрастными ландшафтами», в котором только и может происходить рождение новых этносов31.
Гумилев вовсе не считал месторазвитием всю территорию России. Он конкретизировал термин Савицкого и Милюкова и придал ему несколько иное значение. По его мнению, в месторазвитиях рождались этносы – особые природные сущности, не имеющие никакого отношения к общественной жизни32.
Я применяю термин месторазвитие в ином смысле. Я не уверен, что в Петербурге рождается новый этнос, но вот рождение в нем новых форм культуры доказуемо, хорошо известно и, в общем-то, довольно очевидно. Для меня месторазвитие – это емкий ландшафт, возникший на границах различных сущностей. Это участок поверхности Земли, на котором время течет убыстренно. Это место, в котором ускоренно идет развитие и неживой, и живой, и мыслящей природы. То есть история геологических объектов, биологических сущностей, и история людей в месторазвитии протекает быстрее.
Санкт-Петербург – такое место, в котором всегда и любая культура будет развиваться убыстрено. То, что бродит в культуре, что существует в ней – порой как неясное ощущение или эмоция, – раньше всего скажется в Петербурге.
Петербург – русский город, и потому здесь раньше всего взрывается то, что бродит во всей русской культуре. Тут выражается то, что хотели бы сказать словами и делами все россияне. Петербург – социоприродный феномен; построили его люди, почти такие же, как мы. Но построенное сразу начало жить автономной жизнью феномена. Так обретает собственную судьбу статуя, картина или книга. Так начинает жить своим умом сотворенный нами ребенок.
Великий город стал городом русской модернизации – потому что русские в ХVIII–ХIХ вв. этого очень хотели. Об этом говорили и думали, этому хотели посвятить жизнь. Город усиливал желания, помогал облекать неясные мечтания в слова, превращал еле проговоренные намерения в поступки. И потому в нем родились и русский анархизм, и коммунизм, и русский нацизм. Родилась «беспредметная живопись», движения митьков, битников и много еще всякого безумия. В нем всегда рождалось то, чем было беременно массовое сознание. В 1990-е годы Петербург предстал «криминальной столицей» России. Спорить не буду – очень может быть, ведь Петербургу предназначено положение лидера, и уж коли пошла волна криминализации – как же ему остаться в стороне?! Но еще в большей степени Петербург – культурная столица России.
Если когда-нибудь Санкт-Петербург населит другой народ, с другой культурой, – и тогда Санкт-Петербург останется месторазвитием. Какие идеи будут реализовываться в нем, какие стремления овладеют его обитателями – об этом можно только догадываться.
Ведь Санкт-Петербург – явление, находящееся вне контроля человека. Это сущность, не зависящая от наших желаний или нашей воли, лишь в малой степени постигаемая нашим разумом.
Легко заметить не только существование «интеллектуальных» урочищ. Есть небольшие участки застройки, даже отдельные дома, где ярко проявляется «повышенная концентрация» проживающих в нем необычно большого числа выдающихся личностей.
Конечно, в Петербурге за его историю жило такое количество людей необычных, чем-либо выдающихся, талантливых или сыгравших исключительную роль, что исключением из правила является скорее дом в историческом центре Петербурга, в котором не жил никакой известный человек. Конечно, существуют «служебные» дома Академии наук – по улице Профессора Попова, 2 (дом сотрудников Императорского Ботанического сада), Профессора Попова, 5 (здание Электротехнического института), по Дворцовой набережной, 32 (здание, отданное Государственному Эрмитажу, где жили многие его сотрудники). Естественно, в таких ведомственных домах концентрация выдающихся личностей выше.
Целых полвека эта информация была главной тайной СССР. Полвека советская пропаганда отрицала тот факт, что в 1939 году Сталин заключил с Гитлером не просто пакт о ненападении, а секретное соглашение о разделе Европы. До сих пор кремлевский официоз отказывается признать, что в развязывании Второй Мировой войны виноват не один, а оба агрессора и что этот сговор диктаторов, этот постыдный союз звезды со свастикой заслуживает осуждения международным трибуналом не меньше, чем военные преступления нацистов, а значит, скамье подсудимых в Нюрнберге следовало быть гораздо длиннее!Виктор Суворов первым неопровержимо доказал: без помощи Москвы Гитлер скорее всего вообще не пришел бы к власти.
Нет сегодня более запретной и опасной темы, чем пресловутый «еврейский вопрос». О евреях положено писать как о покойниках — либо хорошо, либо ничего. И не дай вам Бог нарушить любое из многочисленных табу, будь то еврейский нацизм, еврейский террор или мифы Холокоста, посмей отчаянный автор отозваться о «богоизбранном» народе как о любом другом, на общих основаниях, без славословий и умолчаний, без прикрас, — смельчака тут же обвинят в «антисемитизме», отлучат от «научного сообщества», а на «демократическом Западе» могут и посадить.
Нам со школьной скамьи внушают, что Петр Первый — лучший император в нашей истории: дескать, до него Россия была отсталой и дикой, а Петр Великий провел грандиозные преобразования, создал могучую Империю и непобедимую армию, утвердил в обществе новые нравы, радел о просвещении и т. д. и т. п. Но стоит отложить в сторону школьные учебники и проанализировать подлинные исторические источники, как мы обнаружим, что в допетровской России XVII века уже было все, что приписывается Петру: от картофеля и табака до первоклассного флота и передовой армии… На самом деле лютые реформы «царя-антихриста» (как прозвали его в народе) не создали, а погубили русский флот, привели к развалу экономики, невероятному хаосу в управлении и гибели миллионов людей.
Наверное, ни об одном народе не врут так, как о евреях. Юдофобы пугают народ страшными сказками о «еврейских кознях» и «жидомасонском заговоре». Юдофилы потчуют публику душещипательными историями о «богоизбранных» страдальцах, вечно обиженных и потому требующих к себе особого отношения.Это издание вызовет ярость и у тех, и у других. Эта сенсационная и скандальная книга никого не оставит равнодушным. Главный «возмутитель спокойствия», автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Гражданская история безумной войны» уже поведал читателям «всю правду о русских».
Самая спорная и сенсационная книга года.Радикальный пересмотр истории не только Второй мировой войны, но и всего XX века.Свежий взгляд на величайшую трагедию от начала времён.Разоблачение лжи, на которой держится современный мир.В своей новой книге популярный историк, автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Россия, которой не было» убедительно доказывает, что, вопреки официальной версии, написанной победителями, Вторая мировая на самом деле была Великой Гражданской войной. И в этой чудовищной бойне проиграла вся Европа — даже те страны, которые формально считаются одержавшими победу.
«После Второй Мировой войны никому нельзя быть расистом. Евреям — можно. Никому не запрещено сомневаться в том, что коммунисты убили в России десятки миллионов человек, — но за «отрицание Холокоста» во многих странах полагается тюремное заключение (и эти господа имеют наглость учить нас «свободе слова»!). Представьте, какой вой поднялся бы, посмей Россия выкрасть из Англии Березовского и предать его показательной казни! Но именно это израильтяне проделали с Эйхманом. Ирану нельзя нарушать соглашения о нераспространении ядерного оружия — Израилю можно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.