Гении неба - [28]

— Там разберетесь, — сказал Тунг, — А сейчас пора за дело.

Я так и не понял: то ли сказанное расценили, как шутку, то ли считали для нас людоедство делом понятным и даже простительным. "Надо это выяснить. Насколько они знают нас?" — подумал я. На ходу бросил Дэву:

— Не забудь перед началом работ умилостивить Одина. Да будет Его дух благословен над нами!

— Да пребудет Его дух с нами, — отозвался Дэв, на ходу уловив мою мысль:

— Равно, как духи Тора, Вотана и Игера! Да помогут они ковать оружие!

Пояснил для девиц:

— Эти божества призываются только тогда, когда делают нож, меч или самострел. Еще — перед битвой, или когда выходят на разбой.

Купола лабораторий ничем не отличались от других. Красного, кирпичного цвета купола, со стандартными шлюзами, скручивающимися кверху как клоунские резиновые языки. Сплав с памятью делал это быстро и красиво: рраз и открыто. Собственно, сам купол был только поверхностным терминалом, лифтом в глубоко зарытую лабораторию. Лифт тоже ничем не походил на терранские, никаких тебе шахт, моторов и разных тросов с кабинами. Жестко запрограммированный проектор, вмонтированный в плоский пол купола. Достаточно зайти в белый круг в центре, как очутишься уже на другом круге — терминале. В терминале лаборатории. Такой же желто — красный свет, такой же купол со шлюзом. Только шлюз ведет не на "улицу", а в большой, округлый, с поднимающимся вверх к краям полом, по размерам не уступающий аудитории — 2 , зал. Я хмуро осмотрел "с порога" неплохие комбайны, анатомический лежак, энерговоды, протоки и синтезаторы. Все как надо. Тогда я опустился на колени и громко запел:

— Ах-х-хузо бел-лахи менташ шайтан эр-рахи-им, аллах акба-ар! — и повторил это раз пять максимально гнусаво и громко. Хайра терпеливо ожидала конца церемонии. Продолжая кланяться в разные стороны, я завел другое:

— Харекришнахарекришнакришнакришнахарехаре. Харерама, Харерама, Рамарама, Харехаре!

Никакой реакции. Тогда я вспомнил "Отче Наш", а затем просто стал перечислять все божества, которые только вспомнил. Их набралось много, вдобавок еще с полосни я нагло выдумал. Попросив их всех покровительствовать в столь важном деле. Пообещав в случае успеха человеческие жертвоприношения и прозрачно намекнув на дальнейшие их блистательные перспективы насчет этой моей оснастки, я наконец соизволил подняться с мягко светящегося розовым полового покрытия:

— Сомневаюсь, что что-либо у нас сегодня выйдет, поскольку не все жертвы принесены. Вдобавок в такой варварской спешке я наверняка забыл несколько очень важных богов, и теперь они обижены невниманием. Впрочем, сейчас я их все равно уже не вспомню, так что теперь можно и поработать. Твои соображения, женщина: что сначала?

— Сначала необходимо снять твои характеристики, — сказала Хайра. По голосу чувствовалось ее раздражение сорокаминутными молениями, — Прошу в кресло. Устраивайся поудобнее.

Изготовленное из полужидкого пластика кресло мягко, но цепко захватило тело. На глаза опустились прожекторы видео, на уши — прожекторы аудио. В центры мозга приготовились начать проекцию обратимые пси — головки. И Реальность уступила место майанскому миру иллюзий. То, что проецировалось, было разным: иногда отвратительным, иногда смешным как щекотка, иногда щемяще грустным, а по большей части — скучным. Тестирование продолжалось достаточно долго, под конец я уже порядочно устал "испытывать эмоции".

Но все когда-то кончается. Прожекторы освободили органы зрения и слуха, оставив после себя неприятное влажное холодное ощущение. Хайра с некоторым оттенком эмоций сообщила:

— Действительно необычные индексы. Характеристики введены в большой компьютер. Начато программирование чипа — интендефикатора. Готово. Теперь может быть неприятно, но это пройдет. Чип заряжается в церебральный проектор. Готово. Переброс. Начато укоренение. Как ты себя чувствуешь?

— Тоска зеленая, — пробормотал я. От лобной части головы по телу волнами расходилось тепло. Момент переброса я воспринял как легкий толчок внутри головы. Дама вовсю шурудила конечностями по клавиатуре пси-терминала, время от времени сообщая:

— Порт шестнадцать подключен. Порт восемнадцать готов... Порт сорок один — есть... Порт девяносто пять, последний, — есть. Общее укоренение. Наружный стандартный психотерминал — есть. Поисковый — есть.

— Я так и заснуть могу, — сообщил я, пытаясь устроиться поудобнее.

— Это не нужно. Начинаем программирование систем оснастки, -сказала Хайра, и я снова ощутил липкое прикосновение прожекторов.

Теперь сразу расхотелось спать. Трехмерное изображение разнообразных приборчиков заполнило все сто двадцать иллюзорных градусов поля зрения. Время от времени один из них охватывала прицельная спираль, он исчезал и, значит, программировался во мне. Между тем, каким-то десятым чувством я засек неоговоренную Хайрой операцию — чуть слышно вздохнул церебральный пси-проектор и толчком внутрь головы попал, как мне показалось, бесформенный кусочек инертной пластмассы, сразу развивший бурную деятельность посреди моих, как я надеюсь, бескрайних извилин. Например, подключившийся зачем-то к нервной системе, впитывающей огромные массивы инфо о изготовлении очередного устройства. Я мог только приблизительно оценить — насколько возросла инфо — емкость моей черепушки. Теперь в пиковой ситуации мне достаточно прорваться к любому типовому синтезатору, и я, подключаясь напрямую нервной системой, очень быстро получу все, что потребуется: от концентратов до мобильного компьютера и оружия включительно. Беда только в том, что эти самые синтезаторы не стоят на каждом камне. Если, конечно, рассматривать нормальные, похожие по развитию на Террис миры, а не эти супер, дупер и гиперцивилизации. А с собой синт не потаскаешь, так как даже без блока питания маленький синтезатор весит несколько тонн и занимает несколько кубометров. Конкретно в зависимости от мира — изготовителя. Скоро я потерял всякое представление обо времени. Та, что когда взглянул на часы, то удивился: несмотря на уже двадцать, если верить швейцарскому механизму, часов непрерывного бодрствования, спать вовсе не хотелось. Кажется, дело заключалось не только в чужом времени, но и в том, что стал делать со мной вмонтированный плоский чип. В организме начали происходить перемены. Я уловил приятную щекотку, словно маленькие шарики несутся по системам кровообращения, лимфы и какие там еще у меня имеются. Я прислушался, ощущение почти сразу же пропало. Тут же мелькнуло какое-то другое, но исчезло быстрее, чем я смог его как-то распознать. Затем я растворился в пространстве, удивленно наблюдая весь зал, приборы, Хайру и себя в кресле, в то же время не узнавая и не связывая себя с чем-либо. Слух вдруг воспринял невнятные дребезжащие — не звуки, что-то другое. Почти осязаемое, оно прокатилось по черепным костям и смолкло, ушло. Только время от времени я воспринимал облик окружающих со всех сторон темных кристаллов металлически блестящей нависшей со всех сторон аппаратуры. Теперь казалось, что изнутри тело трогает мягкая осторожная кошачья лапа. Боли не было, но эти прикосновения представились противоестественно — отвратительными. От внезапного спазма желудка, диафрагмы и шеи я чуть не уделал кресло. Как сквозь толстую стену донесся голос Хайры: