Гениальность может быть отклонением от нормы - [2]

Гениальность это отклонение от нормы?

Похоже, что гениальность в любой области представляет из себя аномалию. Дети и взрослые, великолепные в одной области, такой как математика, часто очень плохи в других областях. Способности крайне неровны. У Эйнштейна была плохая орфография, и ему плохо давались иностранные языки. Блестящий физик Ричард Фейнман в некоторых предметах был слаб.

Обзор литературы показывает, что истинно выдающиеся достижения в любой области могут быть ассоциированы с некоторым типом отклонений от нормы. Кей Редфилд Джеймисон из Медицинской школы Джона Хопкинса провела обзор многих исследований, которые показывают связь маниакально-депрессивного заболевания и творческих способностей. Н.К. Эндрисон из Университета Айовы нашёл, что 80 % писателей и поэтов в течение их жизней временами страдали расстройствами настроения. Исследование математической одарённости, проведённое Камиллой Перссон в Университете штата Айова, показало, что математическая одарённость коррелирует с близорукостью и увеличением заболеваемости аллергией. Недавно я присутствовала на лекции Роберта Фишера в Неврологическом институте Барроу в городе Феникс, штат Аризона. Он утверждал, что многие великие люди страдали эпилепсией, такие как Юлий Цезарь, Наполеон, Сократ, Пифагор, Гендель, Чайковский и Альфред Нобель. В статье в выпущенном в декабре 2001 г. номере журнала Wired обсуждается связь между аутизмом и синдромом Аспергера и инженерией и программированием. Заболеваемость аутизмом и синдромом Аспергера у детей сотрудников высокотехнологических компаний повышена. Небольшое количество генов аутизма может обеспечить интеллектуальное преимущество, а избыток этих генов может вызвать тяжёлый случай аутизма.

Типы мышления

У интеллектуально одарённых людей с синдромом Аспергера или высокофункциональным аутизмом, по-видимому, два основных типа мышления. Высоко социальным вербальным мыслителям из системы образования нужно понять, что их мыслительные процессы отличаются. Два типа это: всецело визуальные мыслители вроде меня и мыслящие музыкой, математически и запоминанием, как описано в книге Томаса Соуэлла «Поздно заговорившие дети». У меня есть интервью некоторых из этих людей, и в структуре работы их мыслей нет картин. Соуэлл сообщает, что в историях семей поздно заговоривших детей, мыслящих музыкой, математически и запоминанием, в 74 % случаев будет инженер или родственник, представляющий высоко технологичную область, такую как физика, бухгалтерский учёт или математика. У большинства из этих детей также есть родственник, играющий на музыкальном инструменте.

Каждая имеющаяся у меня мысль представлена картинкой. Когда я думаю о собаке, я вижу серию картинок с конкретными собаками, такими как собака моего студента или собака по соседству. Обобщённой концепции слова «собака» в моём сознании нет. Я формирую свою концепцию собаки через поиск общих черт, которые есть у всех собак, но которых нету у кошек. К примеру, все различные породы собак имеют одинаковый тип носа. Мой мыслительный процесс идёт от конкретных картинок к общим концепциям, тогда как большинство людей мыслит от общего к частному. В моей голове нет размытых, абстрактных, базирующихся на языке концепций, только конкретные картинки.

Когда я выполняю проектировочную работу, я могу запустить в голове трёхмерное, полностью подвижное «видео» из картинок, относящихся к оборудованию для крупного рогатого скота. Я могу «запустить тестирование» оборудования в «виртуальной реальности» компьютера, находящегося в моём воображении. Визуальные мыслители, являющиеся программистами-экспертами, говорили мне, что могут видеть «дерево» всей программы и писать код в каждой ветке.

Это почти как если бы у меня имелось два сознания. Картинки — то, как я в действительности думаю, а речь выступает в качестве диктора. Я комментирую «видео» и «слайды», которые вижу в воображении. К примеру, мой речевой диктор может сказать: «Я могу это спроектировать». Затем я вижу в воображении видео с проектируемым мной оборудованием. Когда верный ответ всплывает в моей голове, он представляет собой видео с удавшейся частью работающего оборудования. В этот момент мой речевой диктор произносит: «Я придумала, как это сделать». В моём уме нет подсознательного. Картинки постоянно проходят через экран компьютера в моём воображении. Я могу видеть мыслительные процессы, которые у других скрыты за речью. Я не нуждаюсь в языке ни для сознания, ни для мышления.

Когда я для выполнения моей конструкторской работы изучала черчение, у меня ушло некоторое время, пока мой визуальный ум научился проводить связь между символическими линиями на чертеже и реальным сооружением. Чтобы научиться этому, мне пришлось взять набор чертежей и ходить по зданию, глядя на квадратные бетонные поддерживающие колонны и видя, как маленькие квадратики на рисунке соотносятся с реальными колоннами. После того, как я «запрограммировала» свой мозг на чтение чертежей, умение рисовать чертежи возникло почти по волшебству. Усвоение информации заняло время, но после того, как я была «запрограммирована», навык возник совершенно неожиданно. Исследователи, изучавшие шахматистов, утверждают, что по-настоящему хорошие шахматисты проводят время за вводом в свой мозг данных об образцах игры в шахматы. Я могу провести связь с этим. Когда я проектирую оборудование, я беру кусочки картин и детали оборудования, виденные мной в прошлом, и собираю из них новую конструкцию. Это похоже на взятие предметов на компьютере в чертёжных САПР (системах автоматизированного проектирования и разработки), за исключением того, что я могу заново собирать детали в трёхмерных подвижных видео. Констанция Мибрат и Брайан Сигал из Калифорнийского университета нашли, что талантливые аутичные люди творчества собирают целое из частей. Это мышление «снизу вверх» взамен мышления «сверху вниз».