Генетика этики и эстетики - [7]

Социал-дарвинизм зародился задолго до появления теории Дарвина. Его генеалогию, тем не менее, ведут от Дарвина и особенно от Гексли. Поэтому в качестве частной задачи возникает необходимость документировать решительно враждебное отношение Гексли к переносу дарвиновской теории естественного отбора в человеческое общество — надо лишить родословную социал-дарвинизма и тени благовидности.

Таким образом, для признания основного демократического принципа предоставления равных и оптимальных возможностей развития всем людям вовсе не требуется замалчивания теперь уже бесспорного факта генетического разнообразия человечества.

Генетика ясно установила несостоятельность принципа «или генетика, или среда». Ясно, что в развитии любой особенности участвуют и генотип, и среда. Но ясно, что в рамках обычных условий развития соотносительное значение генотипа и среды для разных свойств, нормальных и патологических, совершенно различно. Так, в развитии гемофилии или множества антигенных особенностей человека практически все детерминируется генотипом (признание чего, кстати, не помешало, а чрезвычайно помогло лечению гемофилии); генотип, очевидно, в очень большой мере определяет «потолки» возможностей различных компонентов психики, тогда как содержание этой психики, тоже в норме, в огромной мере определяется условиями развития. Например, генетически детерминирована способность к членораздельной, понятной речи, что иллюстрируется фактами наследственной глухоты, слабоумия или психоза. Наоборот, в реализации психических потенций, в частности языковых, решающую роль играет среда.

Еще глубже укоренилось другое, вдвойне ошибочное мнение, что этика, мораль, эстетика целиком классово обусловлены и что они целиком определяются воспитанием, средой (в широком смысле слова), отнюдь не содержа в себе какого-либо биологического компонента, созданного естественным отбором.

История показывает, что идеология, противоречащая общечеловеческой совести, для своего поддержания нуждается в таком мощном чиновничье-шпионско-полицейско-военном аппарате подавления и дезинформации, что становится очень затруднен подлинный накал свободной коллективной мысли, необходимой для самостоятельного научно-технического прогресса. Показательны в этом отношении империи древности и королевства средневековья с их нередко великолепной военной тактикой и столетиями неизменной военной техникой.

Мнимая альтернатива — генетика или среда, монопольно определяющие развитие личности, — это лишь одно из бесчисленных противоречий, с которыми мы сталкиваемся в биологической, социальной и биосоциальной сфере. Рассматривая эволюционное становление альтруизма, мы не можем не игнорировать факт влияния постоянного естественного отбора на развитие хищнических инстинктов, эмоций господства и подавления, ни существования группового отбора в противоположном направлении. Констатируя факт генетического детерминизма, мы вынуждены считаться с тем, что все свойства, в особенности психические, нуждаются во внешних стимуляторах для своего полного проявления и, как правило, подавляются или извращаются социальной средой.

Под словами «совесть», «альтруизм» мы будем понимать всю ту совокупность эмоций, которая побуждает человека совершать поступки, лично ему непосредственно не выгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям. В принципе альтруизм биологически оправдывает себя преимущественно при взаимности, как это будет показано ниже, поэтому отбор на альтруизм должен сопровождаться сильнейшим отбором на чувство справедливости.

К точке зрения о «целесообразности» альтруизма приходили и' приходят совершенно разными путями. Г. Селье (Selye H., 1974), исходя из того, что основным стрессом для человека является социальный, пришел к теории «альтруистического эгоизма». Во избежание стрессов нужно относиться к окружающим с максимальным доброжелательством, «возлюбив ближнего, как самого себя». Конечно, как в другом месте пишет Селье (Selye H., 1964, с. 29), «идеалы создаются не для их достижения, а для указания пути», и эволюция не могла создать столь гиперболизированную «этику». Но характерно, что у всех народов выработались очень острые эмоции по отношению к поступкам, которые разрушительно действовали на альтруистическое чувство, а именно — к неблагодарности и предательству по отношению к своим, к семье, к коллективу, к обществу. Казалось бы, естественный отбор должен быть целиком направлен на развитие хищнических инстинктов, инстинктов господства, суперсекса, территориальности. Но специфика эволюционного развития человечества, в значительной мере из-за все удлиняющегося периода беспомощности младенцев и детей, такова, что естественный отбор был в очень большой мере направлен на развитие биологических основ самоотверженности, альтруизма, коллективизма, жертвенности. Эгоизм очень способствует выживанию индивида. Однако продолжение рода требовало от наших предков непрерывной героической заботы о потомстве и об охране его. Группа, стая, род, орда, не обладавшие биологическими основами мощных инстинктов и экстраполяционных рефлексов коллективной защиты потомства и группы, обрекались на гибель особой формой естественного отбора — групповым естественным отбором. Иными словами, наряду с элементарным индивидуальным отбором шел и групповой отбор на бесчисленные формы альтруизма, направленные на развитие коллективизма и множества других индивидуально невыгодных, но полезных обществу форм поведения, диктуемых совестью. Мы покажем в специальных главах, что «совесть» далеко не абсолютно условное понятие, как это кажется при подмене диалектики софистикой.